— Это какое-то недоразумение… — выдал Курмин классическую фразу, безуспешно пытаясь освободиться от омертвевшего захвата человека-горы, — да отпустите же меня, наконец!
— Я тебя сейчас так отпущу, — багровея и сопя, пообещал толстый, — ты у меня на всю оставшуюся жизнь это отпущение запомнишь! Кошелёк давай обратно, паскуда!
— Да не брал я никакого кошелька, — дергаясь в захвате, от которого уже спирало дыхание, поведал Курмин, — не брал, не брал!
— Отпустите его, гражданин! — в голосе охранника появились требовательные нотки, — задушите ведь, в конце концов!
Толстый свирепо зыркнул на блюстителя порядка. От этого взгляда, наверное, могла рухнуть Эйфелева башня, и перестать извергаться Везувий, но охранник не отреагировал. Видал и не такое. Человек-гора нехотя разжал пальцы и Курмин смог облегчённо вздохнуть. Пара пуговиц на пальто повисли на липочках, определённо придётся перешивать. Остальные покупатели с пугливым — кто сочувствием, кто осуждением, таращились на бесплатное зрелище, имеющее все козыри стать острым. Впрочем, с сочувствием глядели очень немногие, больше преобладали взгляды с потаённой, брезгливой ухмылочкой. Влип, ворюга!
— Только попробуй сдёрнуть, паскуда, — зловеще пробасил толстый, — я тебя запомнил, найду по- любому…
— Это какое-то недоразумение… — Михаил помотал головой, словно собираясь проснуться, — вы что-то напутали…
— Щас я тебе башку с жопой перепутаю, гнида мелкая! — кулак толстого взметнулся вверх, сверкнули золотом пухлые персты, Курмин испуганно зажмурил глаза.
— А ну, прекратить! — от крика охранника с ближней полки сверзились два 'Сникерса' и разревелся пацан дошкольного возраста, которого бросилась утешать перепуганная не меньше его самого — мамаша. Удара не последовало, Курмин открыл глаза.
Человек-гора стоял, сверкая взором Медузы Горгоны, но предпринимать активных действий больше вроде бы не собирался.
— Пройдёмте, — блюститель спокойствия взял происходящее в свои руки, — пройдёмте в подсобку. Так будет лучше для всех. Юра, посмотри за входом!
Долговязый, рыжеватый грузчик, выставлявший на полки макаронные изделия, кивнул, и направился к турникету. Охранник двинулся вглубь зала. Курмин последовал за ним, захватив корзинку с продуктами, шествие замыкал толстый, бдительно следивший на Курминым, готовый моментально пресечь любую попытку побега.
Набрав код на замке, охранник посторонился, пропуская внутрь Михаила с человеком-горой. Дверь закрылась.
— Что стряслось, Семёныч? — из-за угла вырулила принаряженная дама с бэйджиком 'Ирина Васильевна, управляющая магазином', — воришку поймал?
— Сейчас разберёмся, — сурово пообещал Семёныч, обращая своё внимание на толстого, — так какие претензии у вас к мужчине?
Человек-глыба по новой запустил пластинку, в которой фигурировали утраченный кошелёк и попранное достоинство владельца этого самого хранилища наличности. Утраченное измерялось в эквиваленте ста двадцати семи тысяч целковых, которые были, сегодня утром сняты с банкомата с целью купить путевку в экзотическую страну, в которой следовало отметить юбилей супружеской жизни.
— Ну а я-то тут причём? — Михаил недоуменно пожал плечами, — с чего вы решили, что это я?
— А кто возле меня полчаса терся возле полок с бухаловом? — толстый изобразил оскал, при виде на который у саблезубых тигров случилось бы недержание в мочевом пузыре, — ты чё, думаешь, у меня склероз с шизофренией?
Причём тут шизофрения, никто уточнять не решился, и три пары глаз вопросительно уставились на Курмина.
— Во-первых — не полчаса, а минуты три, — Михаил встопорщил скулы, так бывало, когда на него возводили напраслину, — и потом, вы сами виноваты — дали бы мне сразу коньяк забрать, я бы и не стоял рядом. А во-вторых — не брал я вашего кошелька, хоть заподозревайтесь — не брал!
— Ну что, Семёныч, — управляющая магазином перевела взгляд на стража порядка, — в отделение звонить?
— Погоди, — Семёныч неопределённо махнул рукой, — попробуем сами разобраться. Так говорите — на личное имущество гражданина не покушались? Он что-то недопонимает, целиком и полностью?
— Точно, — Курмин кивнул, — воровством не занимаюсь.
Хотел добавить — по мелочам не работаю, но ещё раз взглянув на перекошенное оскалом лицо толстого, от шутки отказался.
— Ладненько… — охранник состроил удовлетворённую гримасу, — тогда вопрос номер два; как вы смотрите на то, чтобы провести небольшой досмотр, с целью окончательного отвода подозрений?
— Да я у тебя из жопы, вот этими руками, если понадобится… — экспрессивно встрял человек- гора.
— Гражданин, не нервничайте, — тоном человека, который схарчил не одного сенбернара на общения с буйнопомешанными, разбавила диалог Ирина Васильевна, — сейчас все уладим…
— Хорошо, — Курмин, которому абсолютно не нравилась нынешняя ситуация, решил не упираться — досмотр, так досмотр! — давайте начнём. Надеюсь, догола раздевать не будете?
— Не будем, — Семёныч кивнул лысеющей головой, — пальтишко снимите, свитерок, и все личные вещи из карманов в корзиночку, пожалуйста. Вот пустая корзинка, сюда. А вы опишите, пожалуйста, как кошелёк выглядел, чтобы накладок не получилось. В деталях, содержимое и прочие нюансы…
— Тёмно-коричневый, пряжка там такая, э-э-э, заковыристая, серебристая, — толстый наморщил лоб, вспоминая детали утраченной собственности, — тиснение, такое — узорчатое. Размером где-то с мою ладонь, люблю большие кошельки. Вроде всё… Внутри права водительские, карточки с банкомата, лавэ естественно…
— Ирина Васильевна, ещё пару человек позовите, не помешает, — охранник обрёл некую направленную деловитость, — Марину с фасовки, да еще кого-нибудь, вон — Фарида хотя бы… Свидетелями будут, мало ли что.
Управляющая убежала созывать будущих свидетелей, Михаил стал не спеша выкладывать из карманов ключи от дома, старенькое портмоне, носовой платок, начатую упаковку жвачки 'Стиморол'. Всё. Человек-глыба — не по духу, но по телосложению, настороженно и цепко следил за появлением на свет личных вещей Курмина, разочарованно деформируя оскал в сторону его исчезновения. Управляющая привела двух свидетелей — женщину лет сорока трех, и молодого то ли таджика, то ли узбека — короче, одного из птенцов разномастного племени, именуемого 'гастарбайтеры'.
— Пальто дайте, пожалуйста, — Семёныч протянул руку, когда Курмин закончил выкладывать вещи в корзину, — да ничего с ним не сделаю, не бойтесь.
Курмин протянул ему пальто, тот ловко прощупал его сверху донизу — сразу угадывался солидный опыт в подобных операциях, и положил его на стеллаж, рядом с корзиной. Курмин снял свитер, оставшись в рубашке, тоже протянул его Семёнычу. Тот быстро провел пальпацию в поисках тайничков. Ни-че-го.
— Руки поднимите, если не трудно, — Михаил послушно задрал вверх конечности, философски ожидая конца процедуры.
Охранник грамотно обыскал Курмина спереди и сзади, не оставив без внимания ни один миллиметр фигуры. Результат был нулевым, толстый разочарованно взирал на бесплодность обыска, с его лица уже напрочь исчезла вся агрессия и уверенность хозяина жизни.
— Может в обуви? — цепляясь за последнюю соломинку, предположил он, — в носки можно спрятать. У меня там, в основном одни пятитысячные были…
Курмин без лишних вопросов снял ботинки, встав на чистую картонку, предусмотрительно предложенную управляющей. Задрал брючины, продемонстрировал, что в носках у него ничего не заныкано, ни ста двадцати семи 'тонн деревянных', ни алмаза 'Звезда Миллениума', ни прочих атрибутов из разряда материальных ценностей.
— В трусы полезете? — с легкой издевательской ноткой поинтересовался Михаил, зашнуровывая
