барельеф на главной поселковой площади.
Сейф стоял в углу. Небольшой, но тяжеленный несгораемый ящик, кое-где покоцаный выстрелами, напоминающий о разухабистых временах далёкой молодости. В кои, некоторое количество индивидуумов с недвусмысленными криминальными наклонностями, питали стойкие иллюзии, по поводу чёткой жизненной позиции Андреича, по отношению к Суровцам. Рассеивание иллюзий зачастую доходило до критической точки, сопровождаясь мерами, даже близко не присаживающимися на одном гектаре, для известных надобностей, рядом с либеральными. В которых, блондинка принимала самое непосредственное и деятельное участие.
Лихо положила автомат рядом, на край видавшего виды кресла с широкими кожаными подлокотниками, и повернулась к сейфу.
Два. Четыре. Шесть. Восемь. Глыба любил чётные числа, и чёткое выполнение не менее чётких приказов, которые он всегда отдавал в полной и исчёрпывающей манере. Замок щёлкнул, и Лихо потянула массивную дверь на себя, открывая сейф. Надеясь, что искомое действительно находится там, и не придётся бегать по Суровцам, разыскивая Андреича. Живого, или мёртвого.
Сзади раздался какой-то приглушённый, но явно сверхэмоциональный писк Книжника. Блондинка скупым, выверенным пируэтом развернулась к нему лицом, подхватывая 'Вал', вскидывая на уровень живота, привычно нащупывая спусковую скобу.
На неё, гипнотизируя багровым взглядом, вытянув вперёд руки с растопыренными пальцами, пёр Андреич. Откуда он тут взялся?
Краем глаза уловив прекращающееся колыхание шторы, Лихо нажала на спуск. Неизвестно, результатом чего стало пребывание бывшего смотрящего Суровцев, в новом обличие, в своём старом кабинете. То ли - не до конца стёртая Всплеском, генетическая память волевого, 'железного' Глыбы, притащившая сюда мёртвое тело. То ли - простая, иногда выпадающая на рулетке судьбы, случайность. Но, он был здесь.
'Вал' бесшумно отхаркался. Пули, вылетевшие из дула со скоростью двести девяносто метров в секунду, пробили мёртвую плоть насквозь. Магазин опустел за секунду с небольшим, Андреич сделался похожим на эксклюзивный дуршлаг, но не остановился. На перезарядку времени не было.
Лихо швырнула 'Вал' в бывшего отца-командира, отпрыгнула вбок, на йоту разминувшись с распахнутой дверцей сейфа, рука легла на рукоятку 'потрошителя'.
- Дядя... - Севшим голосом выдал Книжник, истуканом застывший в дверном проходе. Андреич резко обернулся, как будто в безжизненном мозгу - крутанули какую-то релюшку, переключившую его внимание в другую плоскость.
'Гюрза' ходуном ходила в поднимающейся руке Книжника, и глаза у очкарика были совершенно безумные, с ясно улавливающимся отблеском душевного надлома. Девятимиллиметровая, уже старенькая, но, по-прежнему безотказная машинка, то ловила приближающийся силуэт мертвяка, то её уводило куда-то вбок, вбок... Андреич приближался, камуфляжная куртка была насквозь пропитана чужой кровью, и своей бурой жижей, хлещущей из сквозных ран.
Лезвие 'потрошителя' вышло у Глыбы из горла, и пошло в сторону, разрезая мышцы, трахею, кровеносные сосуды. Мертвяк мотнулся влево, вправо... Лихо взмахнула 'потрошителем' второй раз - и утяжелённое лезвие окончательно отделило голову от тела.
То, что ещё недавно было Андреичем, человеком, собравшим их всех под одной крышей Суровцев, опекавшим их, как родных детей: грузно топталось посреди собственного кабинета, заливая скрипучий паркет липкой, бурой гадостью, фонтанирующей из его перерубленной шеи.
'Бах! Бах!' - Книжник словно вышел из ступора, остроносые пули 'Гюрзы' кромсали тело 'пешехода', ещё вчера вечером бывшего самым близким его родственником. 'Бах! Бах! Бах!'.
Патроны кончились.
- Подвинься... - Книгочея унесло в сторону мягко и стремительно, но без потери равновесия. Мимо просочился Шатун, примчавшийся на звуки пальбы, с самой сверхзвуковой скоростью, на какую только был способен. Тесаки описали в воздухе непрерывную сложную кривую, и Андреич принялся распадаться на части.
'Если за каждый литр пролитой внутривенной жидкости, неважно - человеческой, или сявок Сдвига, на том свете будет полагаться хотя бы по щелбану, то мы все рискуем в первый же день заработать себе тотальное сотрясение мозга...' - С началом стрельбы Книжника, упавшая на пол кабинета Лихо, поднялась, вытирая 'потрошителя' об обивку кресла, и убирая его в ножны.
- Прости, Андреич... - Шатун, до которого вдруг дошло, из кого он только что настрогал шашлыка, как-то покаянно взирал на елозящие у него под ногами анатомические пособия. - Так вышло...
Лихо добралась до раскрытого сейфа, заглянула внутрь. Деактиватор Сдвига, плоский, абсолютно невзрачный кругляш, без надписей, без ничего. Размерами с коробочку из-под монпансье, разноцветных леденцов, увиденных на одной из иллюстраций ТОГО времени, во множестве собранных Книжником. Увесистый, немного закруглённый к краям. Точно, то самое.
- А чего он маленький такой? - Шатун заглянул ей через плечо, сопя как-то по-особенному уныло. Всё происходящее, как-то не добавляло ему поводов для жизнерадостности: даже, несмотря на его непрошибаемую невозмутимость в практически любых ситуациях.
- А ты хотел, чтобы он был размером, с чувство юмора Германа? - Огрызнулась Лихо. - Тогда бы мы его в жизнь отсюда не увезли. Не на чем было бы...
- Да я просто так, от растерянности...
- Понятно, что ты не вынашивал эту шутку, в течение последней пятилетки: шлифуя, и оттачивая до полной филигранности... Уходим! - Деактиватор, как родной, улёгся во внутренний карман куртки, Лихо подобрала 'Вал', тряхнула за шиворот потихоньку клацающего челюстями книгочея, приводя в того в чувство.
- А? - Жалобно пискнул Книжник, отрываясь от созерцания выгибающихся, и наяривающих свою поганую кадриль, конечностей.
- Так вышло. - Веско обронила Лихо, и подтолкнула его в спину, заставляя разорвать ещё одну нить, связывающую его, да и её тоже - с прошлым. Книжник понуро брёл по коридору, пытаясь оглянуться: даже кажется, надеясь проснуться, вынырнуть из бредового сна, вернувшись туда, где все живы и здоровы. Лихо подталкивал его снова и снова, пока они не вернулись в оружейку.
Герман не сказал ни слова: вне всякого сомнения, что-то прочитав на лицах возвратившихся. Или врубившись с помощью до предела развитого чутья, позволяющего делать верные выводы в резко сжатые сроки. Мало уметь дать укорот 'камнерезу', надо ещё приспособиться читать мысли у братьев по разуму, даже если телепатические задатки отсутствуют напрочь. Плохой психолог, как показывают непрекращающиеся тесты на выживание - редко смеётся в финале.
- Грузимся, и уходим. - Лихо вооружилась ещё одной модификацией нетленного 'Калаша', с бесконечно лирическим 'погонялом' 'Фаворит'. Дело было, конечно же, не в романтическом названии творения отечественных оружейников, имеющему полезное дополнение в виде подствольного гранатомёта. А в более чем достаточном количестве боеприпасов к нему.
'Фаворита' дополнили два 'Феникса', близкие родственники итальянской 'Беретты', обладающие веским достоинством, в виде вместительного магазина. Не 'два ведра патрон', конечно же, но двадцать пять тупоносых свинцовых 'ос', пока что мирно сидящих в своих латунных 'ульях' - хороший повод для того, чтобы прихватить их в неблизкий вояж.
Даже Книжнику оставили его 'Гюрзу', дополнительно присовокупив максимальное количество обойм, которое только поместилось в карманах его одежды. Игрушки с 'клопобоями', заряженными холостыми патронами, закончились, круто и бесповоротно. В крайнем случае - будет, чем застрелиться, не попав в качестве десерта к той же 'свистопляске'.
Шатун основательно загружался коробками, цинками - ходячий склад, которому выпало доставить всё это в гараж, где их будет ждать верный боевой четырёхколёсный конь Глыбы. На котором Лихо рассчитывала покинуть Суровцы в самый ближайший отрезок времени. Что будет, если этой ночью машина пришла в полную негодность, взлетев на воздух от шальной пули, клюнувшей в бензобак, или ещё по какой либо причине - Лихо старалась не думать.
- 'Плескалку' возьмите. - Книжник забрал стоящую на отдельной подставке круглую капсулу из
