- Ляпни хоть что-нибудь... - Блондинка плашмя похлопала его по лицу лезвием ножа. - А то прямо нет сил, на тебя смотреть. Скажи, что вынудили тебя, ещё чего-нибудь придумай... А я послушаю, глядишь - девичье сердце оттает, отчекрыжу только половину мошонки. Ради этого ведь стоит постараться? Или я не права?
Семён молчал, глядя куда-то под ноги. Потом поднял глаза.
- Я не думал, что всё так получится...
- Ясное дело. - Лихо поиграла 'Потрошителем' у него под самым носом. - Ты ведь рассчитывал, что будешь ехать в 'Горыныче', крутить баранку, и думать - что жизнь прекрасна, и удивительна.
- Я не про это...
- А про что тогда?
- Знаете, как трудно выживать в одиночку? - Семён в упор посмотрел на блондинку. - Когда Матвей Иосифович за Челнами
- Я сейчас разрыдаюсь. - Лихо ловко крутанула нож в ладони. - Коли уж такие откровения пошли, в самый раз начать затапливать всё горючими слезами. И человека с тяжёлой судьбой, то бишь тебя - отпускать восвояси. Подарив 'Горыныча' со всеми потрохами.
- Мне от вас ничего не надо.
- Оно и заметно! - Блондинка согласно закивала головой. - А остановили вы нас, для того, чтобы вручить почётный знак 'Миллионный гость города Набережные Челны'. Я так растрогана...
- А когда Демон со своими, наезжать начал, я понял, что дальше всё - край. - На скулах Семёна вспухли желваки. - При Иосифовиче такую шпану гоняли пинками, особо не заморачиваясь. Надо было к кому-то на поклон идти. Только кому нужны двое нахлёбников? У Хана и так людей хватает, ему одним больше, одним меньше - роли не играет... А если бы ваша машина, с моей наводки, Хану отошла - нас бы приняли без разговоров. Я надеялся его уговорить, чтобы вас не трогал, только внедорожник взял...
- Милосердие так и брызжет... - Лихо спрятала 'Потрошителя' обратно в ножны. - Я уже вся забрызганная стою, прямо не знаю, найдётся ли что-нибудь адекватное для утирания. Или не водится таких больших полотенец...
- Вы не понимаете. - Упрямо повторил Семён. Лихо видела, что его было не переубедить, он зациклился на том, что было для него дороже всего. На остатках своей семьи. В какой-то степени его можно было понять. Каждый сам за себя. Даже если люди, имуществом которых ты собирался выкупить дальнейшее благополучие для своей сестры: спасли её если не от смерти, то от насилия и издевательств - точно. Но в его глазах - Лихо со спутниками были людьми пришлыми, случайными. Которыми можно было пожертвовать. Тем более, что он, судя по всему - до последнего думал убедить раскосого, чтобы тот сохранил им жизни. Но получилось всё не так.
- Если б ты, сука, знал - поперёк чего, яйца сунул... - Лихо с некоторым сожалением посмотрела ему в глаза. - Мудак. Ох, мудак...
- Мне очень жаль.
- Жаль тебе, ага... Можно подумать, ты бы ночами не спал, скупую слезу роняя в горсть. Вспоминая нас, невинно убиённых. И кусок бы тебе в глотку не лез, и вообще - жизнь не в радость. Ты мне лучше скажи - когда ты нам дорогу подсказывал, это было сделано для того, чтобы мы подольше в городе попетляли?
- Нет. - Семён удивлённо посмотрел на блондинку. - На академика Королёва, и в самом деле дорога в хлам разбита. Я скорее подсказал для того, чтобы вы в городе не заплутали. Ищи вас потом... Я ведь знал, куда вы едете. И что догнать вас, Хану проблем не составит. С его-то автопарком... А зачем это вам?
- Да так... Тест на потерю ориентации в пространстве. Шатун!
Громила выжидательно уставился на Лихо, делая в воздухе жест, словно сворачивал шею невидимому курёнку. Блондинка отрицательно помотала головой. Семён покосился через плечо, пытаясь сохранять непроницаемое лицо. Но его левая щека снова дёрнулась, выдавая обуревающие его чувства. Лихо приблизилась к нему так, чтобы стоять лицом к лицу.
- Запомни, падаль. - Слова выпадали вязкими, обжигающими сгустками, от которых Семёну хотелось держаться подальше. - Я тебя в живых оставляю не потому, что у меня неуместное сострадание хлопьями из одного места падает. А потому, что, на твоё везение - у тебя есть сестра. Которая, без тебя, наверняка пропадёт. Только поэтому, тебе сегодня выпал счастливый билет. Несмотря на тот громадный косяк, который ты сподобился упороть. Если бы ей было, хотя бы восемнадцать, я бы тебя с чистейшей совестью, лично, из, вот этого 'Феникса' - свинцовым горохом нашпиговала. И плевать, что на горох по форме и не похоже... А так - отделаешься строгим порицанием. И смотри у меня, гнида, чтобы навсегда запомнил, как тебе повезло. Шатун!
Громила дозировано тюкнул его по темечку кулачищем, не стремясь выбить дух полностью. А только вырубить, примерно на полчасика. Семён кулём опустился на асфальт.
- В 'Форд' его закинь, и двери закрой. - Распорядилась Лихо. - А то приблудится какая-нибудь свистопляска, и получится у меня вместо гуманистического акта - сплошная похабщина... Конечно, когда Хан в себя придёт: Семёну тоже не поздоровится. Но, это он пускай сам суетится. Не маленький.
Шатун выполнил поручение, почти бережно закинув пребывающего в беспамятстве Семёна, в кабину 'Вертека'. Захлопнул все двери.
- Время собирать бонусы! - Лихо открыла багажный отсек 'Горыныча', начав вытаскивать оттуда пустые канистры. - Не настолько же мы добрые, чтобы ещё и горючку им оставить. Книжник, стволы собери. А то я ума не приложу - нахрен мертвякам стволы? А уж этому, со старательно переломанными конечностями, и подавно.
- Логично. - Проворчал Алмаз, вытаскивая две канистры, и направляясь к 'Мохаве'. - Смотреть, как человек, неспособный даже своё очко, после сортира, бумажкой обиходить - за ствол цепляется... Сердце кровью обольётся. Лучше уж не соблазнять.
Через двадцать минут весь дизель был слит, оружие собрано, душевное равновесие восстановлено. 'Горыныч' тронулся в дальнейший путь.
- Хан как чувствовал, что нам горючка нужна. - Алмаз принялся чистить 'Калаш'. - Заправился почти по самые горловины. И чего он, Лихо, в тебе нашёл с первого взгляда? Дерзкая, нечесаная, синяк ещё не прошёл. Странные вкусы у этих косоглазых...
- А я знаю? - Блондинка подняла вверх левую бровь. - Получается - опять маху дала. Надо было про это в первую очередь узнавать. А, я то, дурочка - про всякую ересь выпытывала...
- Одно слово - блондинка. - Алмаз вздохнул с крайне утомлённым видом. - Никакой практической пользы от этой жизни. Одни эмоции...
- Что-то вроде, мальчики. Что-то вроде, и где-то около...
- Что, и даже словесной пикировки не будет? - 'Огорчился' Алмаз. - Прямо так, без боя сдаёшься?
- Запиши пол-очка на свой счёт, и не отвлекайся. - Сказала Лихо. - Неохота мне с тобой лясы точить, на предмет того, кто языком с одного взмаха делянку вырубит... Тайм-аут, Алмазик.
- Ну, как знаешь.
'Горыныч' проехал поворот на Верхний Текермен. Алмаз продолжал чистить автомат, вполголоса напевая какую-то шансонщину, в которой присутствовали крестовая дорога, падлы вертухаи, старушка- мама, и потерянная за рваный рупь, десятилетка. Остальные молчали.
- А это что за митинг единства, и согласия? - Лихо вгляделась вперёд, туда, где серую полосу шоссе, полностью перекрывала какое-то неподвижное скопление невысоких фигур. - Не догоняю я что-то, что бы это значило...
- Гейши. - Шатун уверенно кивнул, когда 'Горыныч' приблизился ещё на сотню метров. - Одни гейши. Сплошняком. Что делать будем?
Внедорожник остановился метрах в семидесяти, от плотно стоящих друг к другу тушек ящерообразных монстров, загораживающих всю дорогу, и выпирающих на обочину - ещё метра на три-три с половиной. Больше нигде их не было видно, они были только здесь, перегородив дорогу, безмолвные, обездвиженные,
