В червя палили уже со всех сторон, фиолетовые брызги летели вкривь и вкось, как свихнувшееся конфетти, тварь дёргалась, как марионетка, которой управляет обезумевший кукловод. Шатун, благоразумно упавший на землю, отползал из-под обстрела, волоча за собой пострадавшего, продолжающего орать, как заведённый.
Тишина наступила резко, словно на стрекочущий автоматными очередями мир, набросили звуконепроницаемое покрывало, разом прервав какафонию. Незнакомец тоже замолчал.
- Готов... - Безучастно, как это бывает с людьми, пережившими нечто экстраординарное, и не верящими, что это вдруг закончилось, сказал кто-то. Шатун, успевший отползти метра на четыре, оглянулся.
Тварь слабо шевелилась, успев наполовину забраться обратно в землю, сползала всё дальше и дальше. Но, в её шевелении уже не было той энергичности, нахрапистости, причисляющих её к полностью, или хотя бы на большую часть способной к жизнедеятельности.
- Готов... - Эхом повторил кто-то, вроде бы Герман. Шатун поднялся на ноги, отряхиваясь, червь уже почти скрылся в дыре, и замер, выставив на обозрение лишь верхушку с наростами.
Глава гэвеэшников осторожно подошёл к червю, и ткнул его ногой в один из наростов. Реакция была нулевой.
- Сдох...
- Что тут у вас?! - Рявкнуло издалека голосом Андреича-Глыбы, подбегающего к месту чрезвычайного происшествия. - Герман, ты, что ли весь этот перепляс подогнал? Стрельбы на весь посёлок, я уже решил, что Калёный явился мне счёт - за битую в прошлом месяце личность выдвигать. Ебулдыцкий шапокляк, да что за день такой, ни минуты покоя...
Никогда не упускающий возможности ввязаться в дискуссию Знаток бросился к лежащему на земле, и глухо стонущему незнакомцу; осматривая его руку. Поднял злое и напряжённое лицо на Лихо, взгляд стал обречённо-отчаянным:
- Если хотите хоть что-нибудь вытрясти из него по поводу и без повода, начинайте прямо сейчас, немедленно! Ему осталось не больше часа, потом будете через спиритическое блюдце хором канючить, неизвестно у кого - расскажи да расскажи. Чего встали? Бегом, рванули!
Андреич врубился в расклад с ходу, и через четверть минуты двое кряжистых гэвеэшников уносили раненого в посёлок. Лихо и Книжник шагали за ними, рядом с Андреичем, выслушивающим на ходу чёткие пояснения Лиха, и временами затыкая пытающегося влезть в её монолог Книжника, вносящего сумбурные и, в принципе - ненужные дополнения.
Алмаз, Шатун и Герман остались втроём. Громила подошёл к торчащей из земли верхушке твари, и задумчиво уставился на неё.
- Что это было? - Вопрос Алмаза был адресован Знатоку. - Я такого фаллоса с клешнями ещё никогда не видел, хотя, вроде и не вчера родился. Просвети, ты вроде кумекаешь, что к чему...
- Это 'могильщик', - Герман почесал переносицу. - Кто-то называет 'земляным крабом', но это уже лирика. Обычно после встречи с ним в могилу и класть-то нечего, так, дай Бог, если в кулаке поместится. Как правило, у новорожденного. Они в этих краях почти не водятся, чаще южнее. На кладбищах зачастую шалят, поэтому и могильщики. Любят жмуриков посвежее, гурманы хреновы. Но жрать то всем надо, без этого никуда. На живых не часто нападают, но уж если проголодается, может. А что он здесь забыл, именно в это время, знать бы... Такое ощущение, что шипачи, да и этот подземный фрукт, не просто так объявились, напомнить о своём существовании.
- А с этим, который без роду, без племени, что? Ну, выпавший с небес, или откуда там... - Алмаз присел на скамеечку, лёгкий мандраж начинал трясти тело. Будь ты хоть 'одарённый' от кепки и до стелек, но простые человеческие эмоции были, есть, и будут.
- А ничего, - Просто ответил Герман. - Сквозанёт в мир иной бесплотным духом, только его и видали. Немного осталось. Если могильщик хоть царапиной наградит - пиши завещание, пока не скрючило. Ядовитая паскуда, просто не сил никаких нет, а противоядий и подавно... А уж он ему конечность до кости развалил, что с ним к вечеру будет - смотреть не советую, особенно нервным и впечатлительным. Распухнет так, похлеще башки после Глыбовой самогонки...
- Понятно... - Кратко резюмировал Шатун, отходящий от существа, едва не оставившего его без ног.
Герман ушёл в посёлок. Через полчаса, проведённых в гробовом молчании, на пост пришла смена. Шесть человек, вооружённые не то, что до зубов - по самую макушку. Являющие собой, ходячую выставку стрелкового оружия самых солидных калибров.
- Вы чего это? - Алмаз оглядел прибывших с ног до головы. Вопрос был скорее риторическим, ответ он и так знал с вероятностью на девяносто девять с половиной процентов.
- Глыба усиленный режим объявил... - Один из сменщиков хмуро покачал головой, показывая, что все эти нововведения ему совсем не по нутру. Остальные вразнобой, согласно закивали, подтверждая сказанное.
- У вас тут, говорят, сегодня насыщенный день был? - Самый молодой из дозорных с любопытством посмотрел на Шатуна, перевёл взгляд на Алмаза. - Гэвэшники как лоси, туда-сюда бегали. Земля тряслась, я уж думал, что второй Сдвиг начался...
- Был... - Коротко отрубил Алмаз, никоим образом не собираясь устраивать спектакль, коряво изображая 'могильщика', и прилагающуюся к нему зубодробительную канитель. - Надеюсь, что у вас такой ночи не будет. Глядите в оба. Пошли, Шатун. Расслабим организм на ночь глядя. Заслужили.
Друзья пошли в посёлок. Каждый думал о своём, не говоря ничего. За семнадцать лет, проведённых в почти каждодневном контакте, любой из них мог с большей долей вероятности предсказать, что думает другой. А уж сегодня - и подавно.
- Дела неважные... - Задумчиво, но впрочем, без особого уныния, сказал Алмаз. Шатун согласно кивнул.
Посёлок встретил их обычной суетой, в которой всё же ощущалась некоторая напряжённость. Двойная беготня ГЭВ, не осталась незамеченной, и по Суровцам поползли слухи, обрастающие самыми невероятными подробностями.
- Сука! - Из дверей бывшего Дома Культуры, а нынче - вотчины Андреича, гибрида штаб-квартиры и мэрии, трое гэвэшников вытаскивали бешено матерящуюся Лихо, вслед за которой выскочил пребывающий в насквозь растрёпанных чувствах Книжник.
- Мразь! - Блондинка махнула рукой, и один из гэвеэшников схлопотал по скуле, свирепо, звучно. Двое других, на пределе сил удерживающие Лихо, пихнули её со ступенек, и она пролетела вперёд, на землю, ухитрившись удержаться на ногах. Развернулась, сверкая глазищами, что твоя богиня войны, но дверь, из которой её только что выперли с применением грубой физической силы, захлопнулась: и внутри лязгнул засов, делая проникновение внутрь невозможным.
- Пустите, уроды! - Лихо бросилась обратно к двери, яростно пнула ногой в низ тяжеленной дубовой створки. - Я этой паскуде глотку перегрызу! Мразь! Подонок, тварь!
Шатун с Алмазом ошарашенно переглянулись, и бросились к Лихо, для прояснения происходящего. Которое им не нравилось ещё больше сегодняшних агрессивных рок-н-роллов с представителями фауны Материка. Книжник растерянно топтался рядом, не зная что делать. Вид у него был такой, словно Лихо предложила ему провести вместе ночь, но после этого он должен был навсегда прекратить читать свою развлекательную, и не только - литературу. И сейчас он терзался, не в силах определиться с окончательным выбором.
Увидев бегущих в их сторону Шатуна и Алмаза, он бросился к ним, потом дёрнулся к Лихо, заметался - одним словом, вовсю демонстрировал полную потерю самообладания.
Лихо, ещё пяток раз смачно приложив по двери подкованным носком армейского ботинка, отошла от неё, и присела на корточки, закрыв лицо ладонями. Плечи её затряслись. Лихо, никогда не сдающаяся, никогда не упускающая возможности пошутить в самых безвыходных на первый взгляд мясорубках - плакала.
- Ну, ты что... Не надо, Лихо... - Книжник, ссутулившись, переминался рядом с ноги на ногу, не зная, что предпринять. Положил руку ей на плечо, стараясь успокоить, облегчить... Лихо уткнулась лицом в руку
