пейзажа, истошно просящегося на полотно какого-нибудь мазилки, имеющего
- А значит, круг замыкается... - Глухо сказал Книжник, зябко передёрнув плечами. - Действительно замыкается. Не верю я в такие совпадения. Герман никогда не рассказывал, что видел что-то похожее в действии, не считая, конечно же - только что упомянутого Книжником, дня... Значит, всё же - конец. Без дураков, и отсрочек.
- Конец. - Эхом откликнулся Алмаз, не сводящий глаз со здания, находящегося метрах в тридцати от 'Горыныча', от которого остался один большой, чёрно-зеленовато-белый, каменный наплыв: высотой в половину роста взрослого мужчины.
Дорога, по которой они ехали, тоже выглядела как-то необычно: словно покрытая блестящей, светоотражающей плёнкой, и казалось - что она гибко проминается под колёсами 'Горыныча'. Как будто эта плёнка была защитной, и под ней находился расплавленный, и до сих пор находящийся в жидком состоянии асфальт.
- А почему нет никого? - Безо всякого интереса, скорее для проформы, спросил Шатун. После того, что они увидели вокруг себя, ответ был очевиден.
- Хоть кто-нибудь должен был уцелеть... - Так же вяло поддакнул Алмаз. - Не должно же быть, чтобы вообще никого в живых не осталось...
Но в его взгляде читалось совершенно другое, перешедшее из разряда догадок и гипотез, в разряд почти несокрушимого
Никто не торопился задавать уже набивший оскомину вопрос 'А что это было?', понимая, что ответ вряд ли найдётся. Да и не нужен ответ. Зачем? На кону уже всё равно была сделана самая крупная ставка в истории человечества: и через сколько, и через какие ещё жуткие 'чудеса' им придётся пройти - значения не имело. Не было смысла горевать об ещё одном
- Смотрите! - Книжник лихорадочно ткнул пальцем куда-то влево и назад, и Алмаз, уловивший в его голосе нечто особенное, извещавшее о чём-то более веском, чем ещё один причудливо и страшно выглядевший торговый центр - ударил по тормозам, одновременно протягивая руку к автомату. Оглянулся.
Среди потёков, почти слившихся из двух - в один, домов, мелькнуло что-то непонятное, быстрое. И тут же исчезло, скрылось. Алмаз только успел заметить неясный силуэт, в котором ему померещилось что-то, по паучьему проворное.
- Вижу... - Он снова выжал сцепление, и внедорожник поехал дальше. - Давай лучше, дорогу подсказывай. Надеюсь, никто не собирается открывать в этих пенатах туристическое агентство, и зашибать свою копеечку на здешних красотах... А, значит - не вижу смысла в задержке.
- Прямо давай... - Сумрачно сказал очкарик. - Особо петлять не придётся. Когда скажу - повернёшь...
'Горыныч' вдруг ухнул передком вниз, и забуксовал на месте - отчаянно, с каким-то надрывом.
- Ебулдыцкий шапокляк! - Алмаз сделал ещё несколько попыток, но внедорожник сидел плотно, если не намертво. - Приехали, мать твою кривой козой по копчику... Какого хрена?!
Он вылез из кабины, и подошёл к передку 'Горыныча'. Снова выматерился, яростно пнув по крылу.
- Дивно сели. - Лихо присоединилась к 'стеклорезу', скептически оглядывая причину, по которой они не могут продолжать движение. - Ладно, не склоняй по матушке, придумаем что-нибудь...
Внедорожник провалился обеими передними колёсами, застряв в приличной трещине, которая отчасти была замаскирована всё той же блестящей плёнкой.
- Шатунчик, есть возможность блеснуть твоими талантами... - Лихо обернулась к громиле, досадливо взирающему на засевший внедорожник. - Надо легонько так, мизинцами подтолкнуть - оно и покатится. Или на 'слабО' тебя брать придётся?
- Если бы трендежом, можно было вытолкнуть машину, то мы бы уже ехали... - Буркнул Шатун. - Да что - машину! - с твоими словесными кружевами, которые ты языком плетёшь: такая трата полезной энергии получается, что ни в какие ворота... Взяла бы, и толкала.
- А кто вас будет создавать полную гармонию в коллективе, если у меня вдруг развяжется пупок, и вы будете вынуждены похоронить меня в этой самой трещине? - С лёгкой насмешкой прищурилась Лихо. - Влепив, вместо надгробия - покрышку от 'Горыныча'... Спасать мир в чисто мужской компании, это, в некотором роде - дискриминацией попахивает. Не могу я позволить вам такой роскоши, ну что поделаешь... Поэтому - с глубочайшим сожалением вынуждена вас уведомить о необходимости обойтись в деле выталкивания бибики, без моей неоднозначной, но необходимой в нашем душеспасительном вояже, персоны.
- Трепло... - Беззлобно бросил Шатун, подходя к бамперу внедорожника и, примеряясь, как половчее будет взяться за дело. - Сдаётся мне, что Лукавин тебя не за аппетитные абрисы, в первопрестольную подтянуть хотел. А вовсе даже, за умение глушить конкурентов тугой струёй словесного поноса. Скажи ещё, что я не прав...
- И ничего-то от тебя не скрыть, сообразительный ты наш...
- Лихо! - Вдруг заорал Книжник, самым невежливым способом прерывая светскую беседу двух старых друзей. - Слева!
Блондинка мгновенно повернулась влево, выхватывая 'Стечкин'. Алмаз уже держал 'дыродел' наизготовку, нашаривая взглядом предмет тревоги очкарика.
Причина, заставившая Книжника заблажить не своим голосом, торчала метрах в двадцати пяти от уныло торчащего капотом вниз 'Горыныча'. И выглядела - как гибрид крупной собаки и паука, высотой доходящий взрослому человеку среднего роста, почти до пояса.
Тело было скорее собачье, частично покрытое грязной, свалявшейся шерстью. Голова таращилась сразу четырьмя парами паучьих глаз, оскалив непомерно широкую пасть с целым частоколом игольчато- острых клыков. Из пасти, медленно тянулись струйки тягучей, бледно-зелёной слюны. Собачьи лапы отсутствовали начисто, и вместо них имелось шесть длинных, паучьих, вырастающих из позвоночной области туловища: нетерпеливо переступающих на одном месте. Впалые бока, отсвечивающие собачьими ребрами, мерно расширялись и суживались, и под тонкой, будто покрытой каким-то грязно-ржавым налётом, кожей: часто перемещалось что-то быстрое. Словно там находилось ещё с полсотни маленьких паукособак, готовых вырваться наружу при первом же удобном случае.
Тварь стояла на одном месте, пока что, не делая попыток напасть, или проявить какие-то признаки агрессии. Неподвижно зыркала своими восемью, размером с кулачок новорожденного ребенка - глазищами, расположенными в том самом художественном беспорядке, ничем не отличающимся от беспорядка обычного: давила на психику, гнида...
Лихо пошарила взглядом под ногами, медленно наклонилась, подобрав валяющийся на дороге, очередной кусок оплавленного чего-то. Размахнулась, старательно прицелившись в скалящуюся морду, до сих пор не встречавшегося ей экземпляра послесдвиговой фауны. Кусок, вроде бы обыкновенного кирпича, принявшего форму долговременно обкатанного морскими волнами голыша - чиркнул по боку ублюдка, чувствительно задев одну из ног. Монстр издал шипящий звук, шарахнувшись на полметра в сторону. И снова остался стоять, не кипя желанием совершить банальную ретираду: или выражаясь проще - дать драпака.
