Пешки Сдвига

представителями своего пола. Повернулся к капоту задом, чуть присел: и прирос ладонями к стальным трубам решётки, откидываясь назад, и начиная, каким-то запредельным усилием приподнимать 'Горыныча'.

- Сзади! - Надсаживаясь, перекрикивая шум взрыкивающего мотора, заорал Книжник, ошалело всматривающихся в зеркало заднего вида. - Алма-а-а-з!

В самом начале лавины - неотвратимо приближающейся к людям, ахнула 'УРка', и ритм движения чуточку сбился, на секунду: а потом поток хлынул дальше, переползая через пострадавших, и утративших способность передвигаться самостоятельно, тварей. Лихо швырнула ещё одну гранату, и принялась безостановочно высаживать обойму 'Стечкина', не видя вокруг ничего, кроме этой смертельной лавины.

Алмаз обернулся на крик Книжника, и 'Калаш' раздражённо проплевался свинцом, останавливая ещё двух ублюдков, подобравшихся к внедорожнику на расстояние пяти-шести метров. Слева и справа показались ещё с дюжину особей: Алмаз завертелся юлой, отмеривая скупые, и точные очереди.

- Давай! - Шатун, чувствуя, как сводит мышцы ног, и в спину врезаются шипы, вытолкнул 'Горыныча' из трещины. - Есть!!!

- В машину! - Очкарик, высунувшись из кабины, обвёл картину происходящего полубезумным взором. - Все, быстро!!! Лихо!!!

Блондинка обернулась на крик, и в полтора прыжка оказалась возле водительского места. Книжник, извернувшись, спиной вперёд выпал на заднее сиденье, угодив на колени Шатуну. Который уже втиснулся в кабину, понимая, что от такой шоблы членистоногих, не спасут никакие скоростно-силовые качества. Задавят, и сожрут.

Алмаз напоследок шмальнул от пуза веером, высадив остатки обоймы. Поток паукособак был уже не более чем, в пятнадцати метрах от внедорожника. И запрыгнул в начинающую сдавать задом машину, по пути лягнув носком ботинка в челюсть, особенно ретивую и проворную гадину, метящуюся отхватить у него кусок бедра. Тварь разочарованно зашипела, получив вместо кровоточащего куска человечины - перелом челюсти, и отпрыгнула вбок, дав Алмазу время, без лишней спешки разместиться на своём месте.

Лихо погнала задом, ощущая, как 'Горыныча' подбрасывает на, не успевших вовремя шарахнуться с пути внедорожника: и попавших под колёса, тварях. Разорвав дистанцию, примерно метров на двести, молниеносно развернулась, и ударила по газам.

- Дорогу! - Охреневший от такого наплыва, и резкой смены событий, Книжник не сразу понял, что от него хотят: и огрёб свою порцию нелестных характеристик. - Куда рулить, очкастый?!

Опомнившийся Книжник принялся давать указания. Лихо гнала внедорожник, следуя его подсказкам. До боли в глазах, всматриваясь в дорогу: не хватало ещё раз засесть в какой-нибудь ямине, из которой не вытащат и пять Шатунов, сожравших критическую дозу допинга.

Мелькали, проносясь мимо с немаленькой скоростью - всё те же, потерявшие свою первоначальную форму, жилые дома, магазинчики, казённые здания... Паукособаки давно остались позади, но за время бешеной гонки по Кургану, несколько раз появлялись в поле зрения. Впрочем, не успевая причинить ни малейшего вреда. Блондинка давила газ так, словно за 'Горынычем' гонится вся монстрообразная шваль, которую только можно найти на Материке, и за его пределами. Было ли в этой гонке осознанная необходимость: или же Лихо неслась вперёд, подчиняясь какому-то неведомому наитию - никто не думал, провожая взглядами изменённые улицы. У всех перед глазами стоял один и тот же стоп-кадр: несущаяся к ним лавина, состоящая из, деловито и целенаправленно оскаливших пасти, ублюдочных созданий.

Чем дальше они углублялись в город, тем сильнее он был повреждён. Тут не было ничего от бездушного, размеренного стирания, уничтожения зданий, которое они видели в Нижнем Новгороде. Здесь всё выглядело неоднозначно, как будто по городу шастал некий гигантский разрушитель, имеющий для этой цели - и желание, и возможность. И эти два составляющих, усугублялись наличием у их хозяина - какой-то творческой жилки, которая категорически не переносит простого, монотонного труда. Большинству оплавленных домов была присуща некая виеватость, вычурность, причинённая разгулом воображения.

Как будто, после того, как камень был доведён до состояния полной податливости, из него лепили что-то невероятное: где-то несуразное, а где-то - завораживающее. Вы когда-нибудь видели закрученный немного неправильной формы штопором, семнадцатиэтажный дом?

Всё это нагромождение сюрреалистической архитектуры пролетала за окнами 'Горыныча', и взгляды четвёрки по большей части успевали выхватывать лишь какие-то частички, эпизоды, фрагментики... Кусочки причудливого лабиринта, ведущего прямо к преддверию ада.

Лихо в очередной раз мимолётно посочувствовала Книжнику, который был обречен запомнить всё. Насколько она помнила, очкарик никогда не жаловался, что он что-то забыл. А вот может ли он, заставить себя не вспоминать?...

Несколько раз 'Горыныч' вроде бы проваливался вниз, в какие-то трещины, выбоины: но тут же выбирался из препятствия, надрывно завывая мотором. Дорога была неровной, покрытой всё той же блестящей плёнкой, машину кидало из стороны в сторону, и блондинке приходилось показывать какой-то, мистически ошеломляющий класс вождения: порою справляясь с бронированным битюгом на самой грани вероятной аварии.

Все как будто впали в какое-то оцепенение, и за всё время, которое внедорожник петлял по городу, никто не проронил ни словечка, пытаясь одёрнуть Лихо, потребовать скинуть скорость, ссылаясь на то, что паукособак уже давно не видно, а бояться неподвижно стоящих зданий - просто смешно...

Переиначенный город давил на сознание сильнее, чем простые, смертные организмы, с которыми ещё как-то можно было бороться. А вот торчащие тут и там - здания, вылепленные порой в совсем непонятые загогулины - выглядели гораздо страшнее, потому, что каждый ощущал себя полностью беспомощным против той силы, которая смогла воплотить всё это в действительность...

- Хорошо прокатились... - Как ни странно, Книжник - самый впечатлительный из всех, пришёл в себя первым, когда они только-только миновали восточную границу города. - Будет теперь что вспомнить. Если, конечно, нацарапаем себе времени для воспоминаний...

- Кто бы придумал с полсотни новых непечатных выражений, чтобы описать овладевающие мной чувства... - Лихо наконец сбросила скорость, судорожно вдохнула и выдохнула. - А то старые, никуда не годятся: причём - ни в какой степени. Вроде бы пора уже привыкнуть, а я всё ужасаюсь, как непорочная дева, на вечеринке, посвящённой юбилею борделя... Ебулдыцкий шапокляк!

- Да уж, архитектурные вольности изумляют. - Алмаз нервно дёрнул щекой. - Не хочется выглядеть паникёром... но сколько таких напоминаний останется, если мы всё же справимся?

- Сколько не останется, все наши будут. - Книжник печально усмехнулся. - Прямо какой-то аналог Второй Мировой войны получается. Там тоже, из руин, после победы восстанавливали... Но ведь восстановили же. И мы восстановим.

- Тут проще новый город построить... - Шатун, с щемящим выражением лица, посмотрел назад, на удаляющиеся окраины Кургана. На которых, всё ещё была заметна печать, недавно происшедших с ними перемен. Книжник с некоторым удивлением посмотрел на него, не понимая причины столь сожалеющей мимики громилы. Причину этого, знала только Лихо, которой Шатун один-единственный раз поведал, что ощущает в себе неисправимую тягу к созиданию, выражаемую в желании строить дома. Любые. Главное - строить. При этом он страшно смущался, как будто рассказывал что-то тотально запретное, и попросил больше никому про это не говорить. Лихо пообещала, и слово своё сдержала. Хотя не видела в желании Шатуна, ничего постыдного. Ничего такого, за что можно было бы стесняться озвучивать их и при большем скоплении народа. Но, у каждого свои свистопляски в голове: так что, попросили не распространяться - будем молчать... Учитывая тот нюанс, что это дело вовсе не обременительное. Во всяком случае - для Лихо.

- Построим, дайте время. - С какой-то стальной убеждённостью тряхнул головой Книжник. - Вон, Шатуну доверим. Под его руководством - в самые сжатые сроки уложимся.

Громила сначала слегка разинул рот, а потом с подозрением уставился в затылок блондинке. Лихо, явно чувствуя, что ей визуальным сверлом в хлам разносят затылочную часть черепа: не оборачиваясь -