прибывшие из Кан-су, Чахары и Халха, Уряцгхайцы или Сойоты, тувинского происхождения, а также маньчжурские иммигранты, Сибо или Солоны. В 1771 г. прибыли другие переселенцы, Торгуты, которые, при хане Убача, как мы видели, покинули нижнюю Волгу, чтобы вернуться в родную страну, на берега Или. Император Цянь Лун принял Убача в Пекине, устроил ему торжественный приём, полностью снабдил этих переселенцев всем необходимым и разместил их на юге и востоке от Кульджи, в долине Юлдуза и верхнего течения Урунгу, [1435] где они способствовали заполнению пустошей, образовавшихся в результате уничтожения их братьев Чоросов и Хоитов (1771).
Неудачная судьба западных Монголов
Уничтожение Джунгарского государства завершило историю Монголов. Если мы будем придерживаться узкого значения слова, оставив в стороне древние народы, вероятно или действительно относящихся к Монгольской расе, как Жуан-жуаны и Кидане, история собственно Монголов начинается с конца XII в. с Чингиз-хана. Монголы, непосредственно прикоснувшиеся к его славе, будучи двадцать лет рядом с Чингиз-ханом, после его избрания императором для объединения мира степей, нарушивших целостность Китая и Ирана (1206-27). По прошествии ещё пятидесяти лет, оставшиеся части Ирана и Китая были завоёваны, и монгольская империя превратилась – исключая Индию, отгородившуюся горными хребтами, – в империю азиатского континента. Это господство разрушилось, однако почти также быстро, как и создавалось. В 1360 г. Монголы потеряли Китай и Иран, практически также и Трансоксиану. Им удалось сохранить в Азии лишь Монголию и Моголистан. Это последнее название обозначает северную часть китайского Туркестана.
Однако, завоевания и Чингизханидская империя включают в себя лишь восточных Монголов, т.е. проживавших в районах Онона, Керулена и Орхона. Западные же Монголы, то есть Ойраты или Калмыки, ассоциированные в эпоху чингизханидов в качестве примкнувших, играли второстепенную роль.
Между тем, последовавшее несоизмеримое унижение, беспрецедентная потеря лица, которое выразилось для потомства Чингиз-хана изгнанием из Китая, вынудило западных Монголов выхватить из слабеющих рук восточных племён империю степей, и, как Чингиз-хан, возобновить завоевание Китая. Отметим, что они не достигли полного успеха, потому что, хотя в 1449 г. они и пленили императора Китая, но так как они не смогли захватить Пекин, это оказалось успехом без будущего, и менее чем через полвека, эта первая ойратская империя была разрушена достаточно курьёзно возрожденными чингизханидами из восточной Монголии во главе с Дайан-ханом и его внуком Ал-тан-ханом. Возрождение, по тому времени, достаточно впечатляющее. Китайцы даже подумали, что времена Чингиз-хана вернулись. Однако, Дайан не был Потрясателем Мира, А Алтан не был Хубилаем. Амплитуда этого чингизханидского возрождения не пересекала границ Кобдо на северо-западе, Великой Стены – на юго-востоке. Затем этот последний толчок стал склоняться к духовному спаду, направленному на всеобщий переход Монголов в буддизм Желтой Тибетской Церкви, и монгольское пробуждение забылось сном в шепоте ламаистских молитв. Маньчжурский Китай не имел никакой сложности с покорением этих воинов, замаринованных в набожности.
Снова, первостепенная роль перешла к западным Монголам, оставшимся более воинственными в суровых долинах Большого Алтая. Так, с начала XVII в. мощное экспансионистское движение овладело ими. Торгуты, возродив пути продвижения Бату и Золотой Орды, расположились на нижней Волге, около Астрахани, на юге России. Хошоты расположились на Куку-норе и преобладали в Тибете, вплоть до Лхасы. Чоросы, или собственно Джунгары установили границы от входящей в Московию Сибири и Бухарского ханства с одной стороны, до Китая – с другой, от Кобдо до Ташкента, от Кобдо до Керулена. Их 'столицы' – Кобдо и Кульджа, претендовали называться заменителем Каракорума, так как они в одно время разграбили чингиз-ханидские святыни. Посредством политики первого Галдана, затем посредством армий Цеван Рабдана и Церен Дондуба, они господствовали в Лхасе; духовная мощь ламаистской церкви была в их благоволении, как Кашгар и Яркенд, где мусульманские 'клерикалы' – ходжи составляли лишь основу их власти. В течение более века, они были настоящими хозяевами Верхней Азии. Их правители, хонтайджи Баа-тур, Галдан, Цеван Рабдан, Галдан Церен, предстают перед нами как политики, преисполненные амбиций, с широким кругозором и стратегическим видением ситуации, стойкие воины, способные проявлять удивительную мобильность, вездесущность их лучников, и наличие оружия, которое обеспечивало победу Чингиз-хану. Им еще недоставало успеха. Что отсутствовало для этого? Явиться на несколько лет раньше, до того как маньчжурское господство предоставит старому Китаю новый каркас. Китай поздней Мин впал в такой упадок, что всякий: Монгол, Японец, или Маньчжур, мог захватить его. Но как только маньчжурская династия разместилась на троне Сыновей Неба, Китай на полтора века вступил в новую жизнь. Первые маньчжурские императоры, умные, активные, еще свободные от тысячелетних привилегий, предприняли серьезные усилия для модернизации страны; в частности, специально для них отцы-иезуиты изготовили артиллерийские орудия. Галдан и Цеван Рабдан, эти подмастерья Чингиз-хана, задержавшись во времени Людовика XIV, столкнулись с этими Маньчжурскими пушками в восточной Гоби, как и с Московскими ружьями на Енисее. XIII век столкнулся с XVIII веком. Силы не были равными. Последняя монгольская империя впала в пропасть, так как она была историческим анахронизмом.
Присоединение Кашгарии к Маньчжурской империи
Очевидно, что Кашгария, столицей которой был Яркенд, представляла собой до 1755 г. своеобразное религиозное мусульманское Государство, находящееся между властью семейства ходжей – каратаглыков и под исключительно эффективным протекторатом джунгарских ханов. После смерти каратаглыка Даниал- ходжи, джунгар-ский хан Галдан Церен (1727-1745) разделил государство покойного между его четырьмя сыновьями: Джахану достался Яркенд, Юсуфу-Кашгар, Айюбу-Аксу, Абдалле-Хотан. В период гражданской войны между джунгарскими претендентами, Юсуф, ревностный мусульманин, использовал обстоятельства, чтобы освободить Кашгарию от сюзеренитета этих 'безбожников' (1753-1754). В 1755 г. Амурсана, когда он был еще в союзнических отношениях с маршалом Пан-ти, выдвинул идею подавления восстания Каратаглыков, направив против них другое семейство Ходжей, а именно, Актаглыков, их наследственных врагов. Актаглыки с 1720 г. удерживались Джунгарами в полуневоле в Кульдже. Лидер актаглыков Бурхан ад-Дин, называемый Большой Ходжа, и его брат – Ходжа Джан, именуемый Малый Ходжа, восприняли это предложение с готовностью. С небольшой армией, предоставленной ему Амурсаной и Китайцами, Бурхан- ад-Дин отвоевал у Каратаглыков сначала Уч-Турфан, затем Кашгар, и, наконец, Яркенд, то есть всю Кашгарию.
Овладев страной, Бурхан-ад-Дин и Ходжо Джан стремились использовать войну, которая разразилась между Амурсаной и Китайским правительством, чтобы провозгласить независимость как от Джунгар, так и от Китая. Императорские войска были уничтожены (конец весны 1757 г.). Однако эти благоприятные дни очень быстро прошли. После того, как Китайцы присоединили Джунгарию, они развернулись против двух ходжей. В 1758 г. китайская армия под командованием маршала Чао Хуэйя спустилась с берегов Или к Тариму. Ходжо Джан, разбитый при Куча, [1436] отступил к Яркенду, где он организовал ожесточенное сопротивление. Со своей стороны, Бурхан-ад-Дин закрепился в Кашгаре. После осадной войны, полной перипетий, в течение которой осаждающие Китайцы находились в качестве осажденных, Чао Хуэй, в начале 1759 г. смог, благодаря помощи от подкрепления Фу-те, вновь перейти в наступление. Яркенд пал первым, выиграв, однако, время для того, чтобы Ходжо Джан смог уйти; затем настала очередь Кашгара, который также предварительно покинул Бурхан-ад-Дин (1759). [1437]
Оба Ходжи эмигрировали в Бадахшан, однако, несмотря на мусульманскую солидарность, местный бек уступил угрозам Китая. [1438]
Он убил обоих беглецов и отправил голову Ходжо Джана имперскому генералу Фу-те. Чао Хуэй присоединил Кашгарию к китайско-маньчжурской Империи, где она сформировала 'Новый рубеж', Синьцзян. Он сумел, впрочем, учесть мусульманские чувства местного населения.
