Гарики предпоследние. Штрихи к портрету

нас обращает мелкий бес.

*

Я вдруг понял —
и замер от ужаса,
словно гнулись и ехали стены:
зря философы преют и тужатся —
в Божьих прихотях нету системы.

*

Покуда все течет и длится,
свет Божий льется неспроста
и на высокие страницы,
и на отхожие места.

*

Как бы ни было зрение остро,
мы всего лишь наивные зрители,
а реальность и видимость — сестры,
но у них очень разны родители.

*

Когда устали мы резвиться
и чужды всякому влечению,
ложится тенями на лица
печать покорности течению.

*

По жизни понял я, что смог,
о духе, разуме и плоти,
а что мне было невдомек —
душа узнает по прилете.

*

На торжествах любой идеи,
шумливо празднуя успех,
различной масти прохиндеи
вздымают знамя выше всех.

*

Дабы не было слово пустым
в помогании душам пропащим,
чтобы стать полноценным святым,
надо грешником быть настоящим.

*

Когда б достало мне отваги
сказать мораль на все века,
сказал бы я: продажа шпаги
немедля тупит сталь клинка.

*

Веря в расцвет человеческой участи,
мы себе искренне врали,
узкие просеки в нашей дремучести —
это круги и спирали.

*

Давно томят меня туманные
соображения о том,
что все иллюзии гуманные —
смешными кажутся потом.

*

Звуков симфония, зарево красок,
тысячи жестов ласкательных —