Гарики предпоследние. Штрихи к портрету

*

Мечта — весьма двусмысленный росток,
и Бог, хотя сочувствует мечтам,
скорее милосерден, чем жесток,
давая расцвести не всем цветам.

*

Я у философа Декарта
прочел и помню с той поры,
что, если прет худая карта,
разумней выйти из игры.

*

Наш каждый возраст — как гостиница:
мы в разных думаем о разном,
и только легкость оскотиниться
живет везде живым соблазном.

*

Все слухи, сплетни, клевета
и злой молвы увеселения —
весьма нужны, чтоб не пуста
была душа у населения.

*

Наш мир уже почти понятен,
загадки тают, словно снег,
из непостижно белых пятен
остался только человек.

*

Когда весь день бывал я весел
и не темнело небо синее,
то я намного меньше весил —
не вес ли клонит нас в уныние?

*

Я, даже не смыкая век,
лежать люблю — до обожания,
ведь сам по сути человек —
продукт совместного лежания.

*

Хоть мысли наши Господу угодны,
в одном забавно схожи все они:
высокие раздумья — многоводны,
что делает их реками херни.

*

Кормежка служит нам отрадой,
Бог за обжорство нас простит,
ведь за кладбищенской оградой
у нас исчезнет аппетит.

*

Я личное имею основание
не верить сильной пользе от учения:
я лично получал образование,
забытое в минуту получения.

*

В душе — глухая безнадега,
в уме кипит пустой бульон;
а вариант поверить в Бога
давно отвергли я и Он.