Гарики предпоследние. Штрихи к портрету

моего сластолюбия бес
обленился и ценит покой.

*

Судьба ведет нас и волочит
на страх и риск, в огонь и в воду,
даруя ближе к вечной ночи
уже ненужную свободу.

*

Душа поет, хотя не птица,
и стать легка не по годам,
и глаз, как странствующий рыцарь,
прекрасных сыскивает дам.

*

Горизонт застилается тучами,
время явно уже на излете,
ибо стали печально докучливы
все волнения духа и плоти.

*

Провалился житейский балет
или лысина славой покрыта —
все равно мы на старости лет
у разбитого дремлем корыта.

*

Стал верить я глухой молве,
что, выйдя в возраст стариковский,
мы в печени и в голове
скопляем камень философский.

*

Годы создают вокруг безлюдие,
полон день пустотами густыми;
старческих любовей скудоблудие —
это еще бегство из пустыни.

*

Ходят цыпочки и лапочки —
словно звуки песнопений;
половина мне до лампочки,
остальные мне до фени.

*

Копчу зачем-то небо синее,
меняя слабость на усталость,
ежевечернее уныние —
на ежеутреннюю вялость.

*

Угрюмо сух и раздражителен,
еще я жгу свою свечу
и становиться долгожителем
уже боюсь и не хочу.

*

Еще несет нас по волнам,
еще сполна живем на свете,
но в паруса тугие нам
уже вчерашний дует ветер.

*

Не назло грядущим бедам,
не вкушая благодать,