Гарики предпоследние. Штрихи к портрету

а славы мне достаточно худой.

*

Я лица вижу, слышу голоса —
мне просто и легко среди людей,
но в лагере я столько съел овса,
что родственно смотрю на лошадей.

*

Век мечтает о герое —
чтоб кипел и лез на стену,
буря мглою небо кроет,
я — сдуваю с пива пену.

*

Живу я — у края обочины,
противлюсь любому вторжению,
и все мои связи упрочены
готовностью к их расторжению.

*

Я знал позора гнусный вкус,
и шел за ним вослед
соблазна гнилостный укус,
что жить уже не след.

*

Исполнена свободы жизнь моя —
как пение русалочье во мраке,
как утренняя первая струя
у вышедшей на улицу собаки.

*

Пока между землей живу
и небом,
хочу без сожаления признаться:
полезным членом общества
я не был,
поскольку не хотел во все соваться.

*

Я прожил век собой самим,
и мысли все мои нелепы,
но все же кем-то был любим,
а остальные были слепы.

*

Тайком играя на свирели,
вольготно жил я на Руси,
все на меня тогда смотрели,
как на свободное такси.

*

Курю, покуда курится,
в мечтах тая,
что Бог от увядания спасет,
и сваренная курица,
кудахтая,
яичко золотое мне снесет.

*

Хоть жил, не мельтешась и не спеша,
хотя никак не лез из пешек в дамки,
дозволенные рамки нарушал
я всюду, где встречались эти рамки.

*