расплескивая под колесами свет фонарей. Катя беспрерывно тормошила Андрея, прижималась, щекотала, дразнила. Два раза они останавливались, чтобы поцеловаться.
Не замечая ни дороги, ни времени, Андрей вскоре сообразил, что пропустил нужный поворот. Дорога шла все время в гору. Быстро прикинув в уме знакомые ориентиры, он подумал, что где-то должен быть выезд на второстепенную дорогу, по которой можно вернуться туда, куда нужно. Но вскоре понял, что заблудился. Они катили среди безмолвия ночи по голубой дороге, окаймленной темной зеленью деревьев. И эта местность была совершенно ему незнакома.
– Катюша, мы заблудились.
Она посмотрела в окружающую темноту:
– Подумаешь! Я такая пьяная, мне сейчас всё равно на неудобства. Можем заночевать в лесу. Как те дикари, которым ты завидуешь.
Сделав глоток вина, она передала ему бутылку. Остановив машину, Андрей тоже отпил из горла. Закупорив бутылку, положил её на заднее сиденье.
Осмотревшись, он увидел, что дорога в этом месте круто загибалась влево. Дальний свет фар выхватывал причудливые очертания деревьев и поросшие мхом валуны.
– Опасный поворот, – заметил Андрей, – и ни одного знака.
– Смотри, какое чудо! – воскликнула Катя, показывая на деревья.
Прямо перед ними, в том месте, где дорога уходила влево, два дерева стояли ближе всех к дороге. Старая сосна с усохшими сучьями, которые торчали, как обрубленные топором перекладины лестницы, а высоко в небе, будто гнезда аиста, колыхалась только светло-зеленая верхушка её с шишками, глядевшими вверх. Рядом с ней стояла молодая подруга её, чей ствол на высоте пяти метров раздваивался, исходящие ветви, очертив причудливыми изгибами сердечко, взмывали вверх. Остатки скал в виде обломков лежали вдоль дороги. Среди них – огромный серый валун, напоминавший могильный камень, а витиеватые трещины на нем – эпитафию на непонятном языке.
– Сердечко, – хороший знак.
Внезапно деревья осветились светом фар. Какая-то машина приближалась к повороту, но из-за скалы её не было видно. Тут только Андрей заметил, что остановился посередине дороги.
Вынырнувшую из-за поворота легковушку он сначала принял за микроавтобус. Это была светлая «девятка» Жигули, и в свете фар Андрей успел разглядеть абхазские номера. На повороте машина вылетела на встречную полосу, и, не сбавляя скорости, мчалась прямо на них.
Андрей не мог похвастаться тем, что никогда не испытывал страха. Но всякий раз, когда что-то похожее на страх подкрадывалось к нему, он отмечал появление чувства, легко подчинявшегося рассудку. Так как в нем не было никакого сладострастия или соблазна, то преодолеть его было нетрудно. Кроме того, он не владел способностью немедленного реагирования на то, что происходило вокруг него. Эта способность редко в нем проявлялась – и только тогда, когда то, что он видел, совпадало с его внутренним состоянием. Преимущественно это были вещи в известной мере неподвижные, статичные, и отдаленные от него, и они не должны были возбуждать в нем никакого личного интереса. Это мог быть медленный полет крупной птицы, или шум прибоя, или неожиданный поворот дороги, за которым открывались тростники и болота. Но во всех случаях, когда дело касалось его участи или опасностей, ему угрожавших, заметнее всего становилась своеобразная глухота, которая образовывалась вследствие все той же неспособности немедленного душевного отклика на то, что с ним происходит. Эта душевная глухота отделяла его от жизни обычных волнений и страхов, характерных для угрожающих жизни ситуаций.
…В тот момент, когда Катя, судорожно схватив ручку двери, громко закричала, Андрей отжал сцепление, вдавил педаль газа в пол, и вырулил на левую обочину. Мимо них пронеслась «девятка», и в зеркало заднего вида он рассмотрел, что машина только через двадцать метров вернулась в свой ряд.
Они обменялись долгим немым взглядом. Катя сказала:
– «Хороший» знак. Мы чуть не погибли.
Они отъехали от опасного места подальше и вышли из машины.
Загадочно улыбаясь посеребренной чинаре, луна закачалась над благоуханными ветвями.
В зеленой полумгле терялась тропа, увлекавшая вниз, в черноту ущелья. Подойдя к склону, они остановились. Катя закурила. Она посмотрела на небо, и в её глазах отразились мерцавшие искорки звезд. На её шелковых ресницах блеснули и задрожали прозрачные слезинки.
– Обними… Андрюша… меня до сих пор трясёт.
В дремотной тишине, стелившейся окрест, неслышно колыхались ветви. Скрытый густым орешником, журчал ручей.
Успокоившись, она сказала, что ей уже не «всё равно на неудобства», и надо бы выдвинуться в обратный путь, домой.
Они пробирались сквозь заросли. Выйдя на поляну, остановились, чтоб осмотреться.
– Что за плутания в ночи, опять мы заблудились.
В кустах вдруг что-то зашевелилось, и, тяжело хлопая крыльями, низко над землёй пролетела черная птица. Катя испуганно вскрикнула.
– Андрюша! Я боюсь!
Он взял её за руку и уверенно повел по тропинке.
– Катенька… мой бог, это всего лишь птица. Пойдём, я понял, куда надо идти.
Глава 24
Казино «Фараон» было выбрано им не случайно. Если в «Золотом Глобусе» и в предыдущем ему «Кристалле» у него было время для рекогносцировки, то сейчас, наверное, информация о «счастливчике» мгновенно распространится среди игорных заведений. Поэтому Владимир решил действовать наверняка, сыграв один раз по-крупному, а не тратить время на частые, но мелкие выигрыши.
Три недели ушло на подготовку к операции. Через знакомых он вышел на крупье – Егора Ченцова. Это был полнеющий молодой человек с простецкой физиономией, спокойный, уравновешенный парень, с хитрецой, здоровой психикой, понятными жизненными установками. С ним быстро удалось договориться. При раздаче карт Егор должен был выдать Владимиру выигрышную комбинацию, деньги – на троих. Третий участник схемы – сотрудник службы безопасности, который должен вырезать фрагмент видеозаписи, на котором Егор подмешивает карты.
Войдя в зал, Владимир отметил сразу три группы «кутил», пришедших сюда, чтобы развлечься – хорошо выпить и проиграть кучу денег. Еще было человек десять «сумасшедших», пришедших с маниакальной целью обыграть казино. У них были свои системы выигрыша, они что-то помечали в блокнотах, выстраивали схемы. Цель их визита, очевидно – тупо смотреть воспаленными глазами на то, как уплывают их деньги. Была свежая кровь – новички, которых привели друзья, или сами пришли из любопытства. Также по залу бродили какие-то странные субъекты, которые не играли, не выпивали, и непонятно зачем они сюда пришли, но вид у них был такой, будто они совершили какие-то великие дела, и собираются совершить ещё более великие.
Для начала Владимир посидел в зале игровых автоматов, потом проиграл немного денег в покер, затем отправился играть в рулетку. Он поставил два раза подряд на «красное», потом один раз на двенадцать средних цифр, и, всего-навсего утроив количество фишек, отошел в сторону. Чувствовалось приятное волнение, можно было бы продолжить, но не хватало еще, чтобы сейчас подошла официантка, «случайно» вылила вино на брюки, и, проводив в служебное помещение якобы для чистки костюма, сдала охранникам для проработки.
Сегодня другие планы. Из всех беспроигрышных схем сегодняшняя – самая беспроигрышная.
Впервые он надел такой прикид и чувствовал себя в нем довольно неуютно. Блестящая черная рубашка, черные джинсы, остроносые черные туфли, золотой браслет и золотая печатка – «болт». Но так надо – легче затеряться среди всех этих олухов.
Владимир прошелся по залу, и направился к барной стойке. Несколько девушек в коротких юбках сидели на высоких стульях, потягивая коктейли, изредка перебрасываясь короткими фразами. Он подошел к приглянувшейся девушке, и, сделав глупое лицо, спросил:
– Извините, отвлеку вас на минутку. Мне нужно запить лекарство. Можно сделать пару глотков из вашего бокала?
Смерив его надменно-холодным взглядом, она ответила:
