убеждались в нашей слабости, тем решительнее они действовали. Их танки становились дерзкими.
26 января Гитлер приказал сформировать танкоистребительную дивизию. Название этого нового соединения звучало красиво и многообещающе. Но больше ничего и не было. В действительности же это соединение должно было состоять из рот самокатчиков под командованием храбрых лейтенантов; вооружённые фауст-патронами расчёты этих рот должны были уничтожать Т-34 и тяжёлые русские танки. Дивизия вводилась в бой поротно. Жалко было храбрых солдат!
В первые дни февраля наше положение как на Восточном, так и на Западном фронте стало роковым.
На востоке группа армий «Курляндия», вопреки всем моим стремлениям эвакуировать её, продолжала оборонять двадцатью пехотными и двумя танковыми дивизиями северную часть Курляндия. В эту группу армий входили хорошие, боеспособные части. Гитлер разрешил эвакуировать лишь четыре пехотные и одну танковую дивизии.
Группа армий «Север» была зажата противником в клещи в районе Замланд, Кёнигсберг (Калининград) и к югу от него, в районе Эрмланда. Она, так же как и группа армий «Курляндия», снабжалась морским и воздушным путём. Девятнадцать пехотных и пять танковых дивизий, входивших в эту группу, понесли значительные потери. К этой группе присоединились, кроме того, остатки других разбитых дивизий.
Группа армий «Висла» занимала узкий участок фронта, проходивший от Вислы, между Грауденцем (Грудзендз) и Эльбингом (Эльблонг), через Дейч-Кроне (Валч) до Одера в районе Грюнберг (Зелена Гура). Она имела двадцать пять пехотных и восемь танковых дивизий.
Группа армий «Центр» располагалась на участке фронта, проходившем через Силезию до Карпатских гор. Севернее и южнее Бреслау (Бреславль) русским удалось создать на Одере предмостные укрепления. Промышленный район Верхней Силезии был потерян. В группу армий входило около двадцати пехотных и восемь с половиной танковых дивизий.
И, наконец, группа армий «Юг», находившаяся между Карпатами и р. Драва, состояла из девятнадцати пехотных и девяти танковых дивизий. Она имела своей задачей: после подхода резервов с запада перейти в наступление по обеим сторонам озера Балатон с целью овладеть правым берегом Дуная, укрепить южный фланг Восточного фронта и прикрыть нефтеносные районы.
На западе после провала наступления в Арденнах линия фронта была отодвинута и проходила по р. Маас, у Дриель, Валь-Арнхейм, по р. Рейн, у Клеве, снова по р. Маас, у Роермонд, Дюрен, Шнее, через горы Эйфель-Ур-Зауер по р. Мозель, Писпорт, Ремиха, по р. Саар до Сааргемюнда, Бича, Хагенау и далее по Верхнему Рейну.
Предназначенные для наступления в Венгрии дивизии СС располагались на отдыхе в двух районах: Бонн, Арвайлер и Виттлих, Трабен, Трарбах. Некоторые части находились ещё на пути к этим районам. Все передвижения совершались чрезвычайно медленно. Превосходство авиации противника парализовывало не только перевозки, но и волю командования.
Примерно сто три слабые пехотные дивизии и тридцать две с половиной такие же слабые танковые и моторизованные дивизии находились на Восточном фронте; Западный фронт имел около шестидесяти пяти пехотных и двенадцати танковых дивизий, из которых четыре готовились к отправке на восток.
Ввиду такой обстановки я решил ещё раз попросить Гитлера отказаться от наступления в Венгрии и начать наступление против пока ещё слабых флангов клина русских, вбитого ими в нашу оборону вплоть до Одера между Франкфуртом-на-Одере и Кюстрином (Костшин). Наступление должно было развиваться в южном направлении из района Пиритц (Пыжище), Арнсвальде (Хощно) и в северном направлении с рубежа Глогау (Глогув), Губен (Губин). Этим я надеялся усилить оборону столицы рейха и вообще оборону территории страны и выиграть время, необходимое для ведения переговоров о перемирии с западными державами.
Для успешного проведения этой операции необходимо было быстро вывести войска из Балканских стран, Италии, Норвегии и в первую очередь из Прибалтики. Этот план я предложил Гитлеру после посещения его японским посланником Осима в первых числах февраля. Все мои предложения относительно оставления этих территорий он отклонил. Я начал упорно доказывать, заявив, в конце концов, этому непокладистому человеку: «Не подумайте, что я из-за своего упрямства продолжаю настаивать на оставлении Прибалтики. Я просто не вижу другой возможности для создания резервов, а без них мы не сможем оборонять столицу рейха. Я стараюсь только для Германии!» Гитлер затрясся от злости: «Как вы смеете говорить мне подобные вещи? Вы что думаете, что я веду войну не для Германии? Вся моя жизнь — борьба за интересы Германии». Вся левая половина его тела тряслась как в лихорадке. Видя страшный приступ ярости фюрера, Геринг взял меня за рукав и отвёл в соседнюю комнату, где мы для собственного успокоения выпили по чашке кофе.
Затем я имел беседу с гросс-адмиралом Деницем, которого я почти с мольбой просил поддержать меня в вопросе эвакуации наших войск из этих стран, если я снова внесу это предложение. Для этой цели можно было найти достаточное количество судов, если отказаться от перевозки крупной материальной части. Но как раз этого-то Гитлер и не хотел.
Когда Гитлер снова вызвал меня в кабинет, я вторично поднял свой голос за очищение Прибалтики, вызвав тем самым новый приступ ярости у фюрера. Он стоял передо мной с поднятыми кулаками, а мой добрый начальник штаба Томале тащил меня назад за фалды мундира, боясь, что между нами начнётся рукопашная схватка.
Эта драматическая сцена не принесла пользы тому, за что я боролся, — создание резерва из войск, находившихся в Прибалтике. От задуманного плана наступления осталась лишь идея удара из района Арнсвальде (Хощно) с целью разгромить русских севернее р. Варга, укрепиться в Померании и сохранить связь с Западной Пруссией… Мне пришлось упорно отстаивать также нецелесообразность проведения даже этой ограниченной по целям операции. По моим расчётам, которые основывались на данных о противнике, добытых генералом Геленом, русские смогут ежедневно перебрасывать к Одеру до четырёх дивизий. Значит, чтобы наступление имело вообще какой-нибудь смысл, его нужно провести с молниеносной быстротой, пока русские не подтянули к фронту крупные силы или пока они не разгадали наших намерений. Решающий доклад на эту тему состоялся 13 февраля в имперской канцелярии. На моём докладе, кроме обычных лиц из окружения Гитлера, присутствовали рейхсфюрер СС Гиммлер — командующий группой армий «Висла», обергруппенфюрер Зепп Дитрих — командующий 6-й танковой армией и мой первый заместитель генерал Венк. Я решил прикомандировать к Гиммлеру на время наступления генерала Венка, возложив на него фактическое руководство операцией. Кроме того, я принял решение начать наступление 15 февраля, так как в противном случае оно вообще было невыполнимо. Я понимал, что как Гитлер, так и Гиммлер будут решительно выступать против моих предложений, так как они оба испытывали инстинктивный страх перед этим решением, выполнение которого должно было показать явную неспособность Гиммлера как командующего. Гиммлер в присутствии Гитлера защищал точку зрения, что наступление необходимо отложить, так как незначительная часть боеприпасов и горючего, отпущенных для армии, ещё не поступила на фронт. Вопреки такому мнению я внёс изложенное выше предложение, встреченное Гитлером в штыки. Привожу наш диалог:
Я: «Мы не можем ждать, пока разгрузят последнюю бочку бензина и последний ящик со снарядами. За это время русские станут ещё сильнее».
Гитлер: «Я запрещаю вам делать мне упрёки в том, что я хочу ждать!»
Я: «Я не делаю вам никаких упрёков, но ведь нет никакого смысла ждать, пока разгрузят все предметы довольствия. Ведь мы можем упустить подходящее время для наступления!».
Гитлер: «Я уже вам только что сказал, что не желаю слышать ваших упрёков в том, что я хочу ждать!»
Я: «Я же вам только что доложил, что я не хочу делать вам каких-либо упрёков, я просто не хочу ждать». Гитлер: «Я запрещаю вам упрекать меня за то, что я хочу ждать».
Я: «Генерала Венка следует прикомандировать к штабу рейхсфюрера, иначе нет никакой гарантии на успех в наступлении».
Гитлер: «У рейхсфюрера достаточно сил, чтобы справиться самому».
Я: «У рейхсфюрера нет боевого опыта и хорошего штаба, чтобы самостоятельно провести наступление. Присутствие генерала Венка необходимо». Гитлер: «Я запрещаю вам говорить мне о том, что
