и правильным…
– Правильным – с чьей точки зрения, принц?
– С моей, конечно, тысяча ленивых кляч! А какая еще может быть точка зрения, если речь идет о МОЕЙ смерти?!
– А скажи, принц, – с любопытством осведомилась Альбина. – Тебя действительно никогда не интересовало, куда девается солнце после того, как оно закатилось за горизонт?
– Да нет как-то… – Тамариск поскреб крутой затылок. – А, вот, вспомнил одну забавную историю…Когда я был еще мальчишкой, дед с матерью пытались скормить меня всем этим мудрецам и книжникам. Дед их очень любил, сытно кормил и собирал со всех сторон света . В молодости он больше любил лошадей, но к старости его кровь охладела и он увлекся мудрецами. Иногда мне очень жаль, что дед завел меня так поздно и я не знал его молодым. Тогда мы наверняка ладили бы лучше…
Так вот. У меня просто руки и ноги цепенели, и язык распухал, когда меня оставляли наедине с этими мудрецами. Они ворошили какие-то пыльные свитки и что-то бормотали противными кастратскими голосами… И я всегда думал: почему дед не запирает с ними Риза? Он бы даже порадовался, наверное. Но в мире нет справедливости… Говорят, когда-то дед пытался обучить Риза вольтижировке! Ха-ха-ха!
Один из этих мудрецов ( на голове у него была намотана шелковая тряпка и я любил незаметно засовывать туда лягушат и тритонов из замкового пруда) говорил, что земля имеет форму двух соединенных тарелок и солнце каждый вечер уходит за их край , чтобы светить людям на другой половине. Те люди, по словам этого мудреца, имеют черную кожу, круглый год ходят голыми и только носят на талии и на шее много-много бус. Я сделал такие из рябины, боярышника и шиповника, и вымазался в саже с ног до головы, и когда мудрец снова явился ко мне, спросил его, похож ли я на человека с другой стороны земли. Представляешь, он даже не засмеялся. Он велел мне пойти и одеться, а когда я отказался, то дал мне один из своих листочков и потребовал, чтобы я «прикрыл свой срам». Я честно хотел выполнить его распоряжение и сделал такой фунтик, но он никак не хотел держаться и все время сваливался, а мудрец шипел и плевался, как масло, попавшее на горячую плиту. У этих мудрецов все-таки что-то не в порядке с головой – я всегда говорил. Им надо пить больше вина и почаще ходить на карнавалы… Второй мудрец был похож на осенний стручок желтой акации и мне всегда казалось, что я слышу, как стучат друг об друга его кости. Он утверждал, что солнце садится в Великий океан и там отдыхает всю ночь в прекрасных бирюзовых покоях. Тот мудрец был такой старый и говорил таким шелестящим голосом, что я никогда не мог дослушать его до конца и всегда засыпал… А у третьего сбоку от ноздри висело маленькое золотое колечко. Он был черный и нервный как самтаранская кобыла, и когда что-нибудь объяснял, всегда бегал вокруг меня, и мне приходилось вертеть шеей, а потом идти в термы и просить кого-нибудь, чтобы мне растирали спину и плечи, потому что иначе наутро они начинали дико болеть. Я пробовал бегать рядом с ним, но он почему-то очень сердился… Так вот он говорил, что земля круглая как яблоко и просто так висит между звезд, а солнце крутится вокруг нее, как шарик на веревочке в той игре, в которую я играл в детстве, но сейчас позабыл…
– Так и как ты считаешь, – не выдержала Альбина. – Кто же из мудрецов был прав?
– А мне-то откуда знать? – Тамариск недоуменно пожал плечами. – Я никогда и не думал об этом. Мне только хотелось как-нибудь развлечься. И однажды я сказал деду, что хочу поточнее разобраться в нескольких вопросах, а для этого мне нужно встретиться со всеми тремя мудрецами разом. Дед, конечно, страшно обрадовался открывшейся у меня тяге к мудрости и на все согласился.
А чтобы ты поняла, скажу, что все три мудреца прибыли из разных стран, жили в разных покоях и каждый имел своих учеников, которым он свою мудрость передавал. И даже гуляли они в разных частях парка. И вот когда все трое сошлись в моей комнатушке, я напустил на себя самый смиренный вид, какой только сумел, и сказал, что, поскольку все они говорят разное по одному и тому же вопросу, то мой слабый ум не может постичь истину, и я хотел бы, чтобы они поговорили между собой в моем присутствии. Тогда я смогу сравнить истины между собой и выбрать наидостойнейшую. А в конце я, как бы между прочим, намекнул, что дед с нетерпением ждет моего мнения о том, какой же из мудрецов мне больше подходит в качестве учителя…
Слушай, до той минуты я никогда не подозревал, что общение с тремя мудрецами может доставить такое удовольствие! Они верещали, как крысы во время случки, они осыпали друг друга такими оскорблениями, что я даже пожалел, что не умею так бойко писать, как Риз. Некоторые из вещей, которыми они именовали друг друга, и некоторые из действий, которые они рекомендовали друг другу совершить, мне очень хотелось бы запомнить, но все происходило так быстро… Впервые в жизни я понял слова деда о том, что мудрость обогащает жизнь человека… Под конец они едва не вцепились друг другу в бороды и мне пришлось растаскивать их, чтобы они остались целы. Дед устроил бы мне знатную выволочку, если бы кто- нибудь из его мудрецов из-за меня что-нибудь себе повредил. Однажды я брал барьер на его любимой кобыле, хорошенько не разогрев ее, и она сломала себе ногу. Дед бил меня жердиной, которую вырвал из ограды, и, наверное, покалечил бы, если бы братья не повалились на меня сверху, под его удары… Ну, из-за мудрецов, он, конечно, не стал бы так лютовать, но я счел за лучшее не рисковать…Хотя мне ужасно хотелось посмотреть… Так вот и не пришлось мне узнать наверняка, что же происходит с солнцем после заката…
Привыкнув, однажды Тамариск заговорил с ней сам, и именно о том предмете, о котором ей хотелось слушать.
– Слышь, принцесса! – окликнул он ее. – Отчего у тебя опять глаза такие… ну, как у гончей, которая след потеряла? По мужу скучаешь?
– Я совсем не скучаю по нему, хотя это, наверное, и неправильно, – честно ответила Альбина. – Во мне множество противоречивых желаний. Я не могу примирить их между собой. У тебя бывает такое, принц? Или это только со мной?
– Да уймись ты, Альбина! Специально для тебя боги выдумали! У всех такое бывает… Вот я тебе сейчас расскажу.
Сидел я как-то раз на каком-то длиннющем приеме и злился. На дворе солнце светит, ветерок живой, западный, барбарис цветет так, что от запаха голова кругом идет, а они все сидят с надутыми рожами в вонючем зале, да еще посередине пляшет целое стадо каких-то послов, и выделывают ногами такие кренделя, будто все разом п
Ну, кончился прием… Я – бегом на конюшню. Влетаю туда, глаза вкось, уши вразлет, в кармане хлебец ванильный, для Айвара. И он уже ко мне через жердину мордой тянется, ушами прядает, ногами сучит, губами шлеп-шлеп – радуется… И вдруг я хватаю хлыст и рукояткой его промеж глаз, по морде! У него такое лицо сделалось, что я по сей день как вспомню, так словно кипятком на брюхо… Я хлыст отшвырнул и прямо в проходе, мордой в навоз, повалился. Рычал, бесился, насилу в себя пришел. А уж как я Айвара любил! А ты говоришь…
– Послушай, Принц, – с живым интересом в проясневших глазах сказала Альбина. – А вот ты так здорово про лошадей, да про псов рассказываешь… Я это понимаю… почти… Но все же… Про людей-то… Что ж, не было у тебя с ними ничего?
– Ну, ты скажешь, Альбина… С лошадьми-то мне проще, конечно… Но и с людьми…
– Расскажи, Тамариск! – попросила Альбина.
– Надо ли, принцесса? – засомневался принц, потом махнул рукой. – Ладно, тебе можно, ты замужняя, все про это дело знаешь. Вот, помню, девка одна была. Ласковая, послушная, пушистая. Все в глаза мне, да в рот заглядывала. И мне с ней сладко было. Но бросил я ее, не смог. Как увижу глаза ее умильные, так и хочется сапогом врезать! Понимал, что не за что, так и чувствовал себя потом не человеком, а так, зверем поганым… Другое дело – Люсиль… – Тамариск закатил глаза, обнажая желтоватые, с красными прожилками, белки.
– А что – Люсиль? – с интересом переспросила Альбина. – Кто она?
– Ого-го! – от души захохотал Тамариск. – Она – дочка повара дворцового, а сама – по портомойной линии пошла. Пальцы у нее всегда были на подушечках в таких складочках, от кипятка, да от щелока. Если по губам водить, так щекотно… Мне нравилось…
– И что же – тебе с ней всегда хорошо было? И вы никогда не ссорились…
