сожалению, их большинство. Для всякого дела в мире есть надлежащее время. И его нельзя упустить…
Селевк, знавший о мудрости и дальновидности своего друга, удивился:
– Разве Александр не распознал свое время?
– Распознал, но мне кажется, что не совсем. Слишком много неоправданных жертв. А если вдруг грянет беда? Огромная империя, им созданная, рассыплется на мелкие части.
Грозные раскаты грома снова напомнили друзьям, что боги негодуют: судьба великого завоевателя вышла за пределы человеческого бытия.
– Грянет беда? – с тревогой переспросил Селевк. – Что ты имеешь в виду?
– Сейчас узнаешь. Я хочу поведать тебе страшную тайну, которую хранил несколько лет. Настало время.
Селевк вплотную приблизился к другу, чтобы ничего не упустить.
– Оракул Амона предсказал Александру, что он проживет немногим более тридцати лет. Сейчас ему тридцать два года, скоро исполнится тридцать три, и возможно… – Страшные слова не сорвались с уст Птолемея, но их подтвердили мощные раскаты грома. – Огромное царство тогда развалится, ибо только Александр в состоянии управлять им.
– Александр знает предсказание? – тихо спросил Селевк и сам же ответил: – Да, знает. Поэтому он так неистово стремится покорить весь мир.
– Если предсказание сбудется, я первый выступлю за раздел империи. Себе буду требовать только Египет.
– А я Вавилонию и Индию.
Но, словно испугавшись услышанного и сказанного им самим, он спросил:
– А если предсказание не исполнится?
– Тогда нас ждут новые бесконечные походы и новые тысячи напрасных жертв…
Утром яркое солнце осветило лагерь.
– Причуды погоды поистине непредсказуемы! – весело сказал другу Селевк, выходя из шатра. И почему-то подумал: «Может быть, действительно Александр избрал не тот путь? Может, дорога силы не самая верная?»
Вот уже несколько дней Апама жила во дворце Селевка в Вавилоне. Ей было тоскливо. Ожидание мужа казалось бесконечным. Роль хозяйки огромного дворца, представлявшаяся совсем недавно такой заманчивой, постепенно наскучила. Со дня их разлуки прошел целый месяц? Или больше? Время словно перестало существовать для Апамы.
Она вновь и вновь возвращалась мыслями к изнурительной дороге из Экбатан в Вавилон, упрекая себя, что согласилась с приказом мужа следовать за похоронной процессией с телом Гефестиона, возглавляемой Пердиккой, а не отправилась вслед за Селевком в горы. Но он в тот день был непреклонен.
Разлука превратилась для Апамы в мучительную пытку. В очередной раз она в мельчайших подробностях вспоминала последний разговор с мужем.
– Селевк, я вздрагиваю при одном слове «война». Сколько женщин сделает она бездетными, сколько погибнет мужчин, сколько лож будет облито слезами, когда ваши Арес и Пал лада взмахнут своими копьями.
– Но как возвеличивается на войне мужчина! Как ликуете вы, жены, когда ваши мужья, осененные славой, возвращаются победителями! Жена македонянина должна радоваться известию о войне.
Несмотря на то что ей дорога жизнь мужа, еще дороже должна быть его воинская слава!
– Иди! Мои молитвы будут тебя охранять!..
Шли бесконечные недели. Лишь когда процессия достигла стен Вавилона, прискакал гонец и сообщил: горные племена покорены и македонское войско скоро возвратится. Но после долгожданного известия дни проходили за днями, а Селевк все не приезжал.
Апама взяла в руки серебряный колокольчик и уже собиралась позвонить и вызвать рабыню, чтобы узнать о последних новостях в городе, как в покои стремительно вбежала Амитида. Остановившись на пороге, она радостно сообщила:
– Армия возвращается!
Этих слов было достаточно, чтобы Апама немедленно собралась. Вскоре легкая повозка уже мчалась к царскому лагерю…
Великий завоеватель, утомленный горой неотложных дел по управлению огромной империей, обрушившихся на него, как река в половодье, неторопливо приближался к Вавилону. Послы из стран всего известного мира явились с поздравлениями, как только Александр встал лагерем в долине перед главными воротами. Царь встречал гостей в своем походном шатре.
Посольства прибыли с богатыми дарами. Одни привели табун лошадей благородной породы, другие – великанов слонов, третьи – буйволов, четвертые – двугорбых бактрийских верблюдов. Многие привезли драгоценные ткани, серебряные и золотые сосуды, бочки с золотым песком, чужеземных зверей для охотничьего парка. Послы в один голос восхваляли Александра, называя повелителем Азии. Все они пришли, заранее посоветовавшись с оракулами, как обычно делают греки перед путешествием к самым почитаемым храмам своей страны.
– Великий царь Александр правит, осиянный светом и славой, – говорили послы. – Вот почему мы ему поклоняемся!..
Ни в первый, ни во второй, ни даже в третий день Апама не смогла встретиться с мужем.
Только на четвертый день к вечеру Селевк появился во дворце.
Апама сразу заметила, что он чем-то озабочен. Сердце персиянки замерло.
– Что случилось?
– Халдейские жрецы предвещают несчастья.
– Тебе грозит опасность?
– Не мне.
– Кому же?
– Александру. Халдейские прорицатели считают, что сейчас Вавилон опасен для нашего царя, что для него этот город несчастливый.
Апама с облегчением вздохнула.
– Я так рада тебя видеть. Не будь мрачным, тебе это не к лицу. Мы так долго не видели друг друга! Забудь, хотя бы в эти минуты, об Александре.
Селевк привлек Апаму к себе, провел по ее волосам пальцами.
– Не могу. Он слишком дорог мне.
– Дороже меня? – Ревность и ненависть к царю всколыхнули душу Апамы.
– Никогда не задавай мне этого вопроса. Я действительно сильно встревожен. Халдеи не могут лгать. Их слава – в правдивых предсказаниях. Они упрашивали Александра не входить в Вавилон, идти на восток, в Сузы. Но все планы и дела сосредоточены в Вавилоне: новый порт, завоевание Аравии, похороны Гефестиона. А вдруг боги разгневались на нашего великого царя за то, что он возомнил себя им равным?
– Он собирается въезжать в Вавилон?
– Да.
– Когда?
– Завтра на рассвете.
– Значит, он не будет следовать советам халдеев?
– Нет. Он согласился с мнением некоторых греческих мыслителей, которые не верят в знамения.
Узнав, что Александр не намерен прислушиваться к предсказаниям халдеев, Апама обрадовалась. Она не сомневалась: это Гефестион тянется к Александру из страны мертвых, зовет его к себе.
Селевк, крепко обняв Апаму, тихо, с нежностью произнес:
– Я тоже очень рад тебя видеть. И постараюсь хотя бы ненадолго забыть о делах.
Мысли о Гефестионе не покидали Александра. Друзья замечали – выражение лица царя резко менялось, едва заходила речь о том, что давно пришло время возводить костер.
Наконец архитектор Дегинократ, возглавив целую армию рабов, плотников и скульпторов, начал сооружать исполинский погребальный костер. Работа шла под неусыпным надзором Пердикки.
