Противники заключили договор, который удовлетворил обе стороны. Селевк подтвердил за индийским царем обладание Пенджабом, уступил ему восточные области Гедрозии, Арахозии и страну паропамисадов. Взамен этого Селевк получил от Чандрагупты пятьсот боевых слонов и обещание дружбы. Кроме того, он стал его зятем.
Установление добрых отношений с Чандрагуптой имело для Селевка большое значение. Он в случае назревания кризиса на западе теперь мог рассчитывать на поддержку маурьевского правителя. Не менее важным было укрепление торговых связей на море и на суше между Вавилонией и Индией.
Однако Апаме Селевк нанес жестокую обиду, взяв в жены старшую дочь Чандрагупты. Никакие оправдания Селевка, что он должен был стать зятем индийского царя ради благополучия и процветания своих сатрапий, не могли успокоить Апаму. Новая жена! Это был гром среди ясного неба! Дочь Чандрагупты была красива. Так же юна, как Апама в Сузах. Как же ей теперь жить? Как? Даже уверения Селевка, что он любит только ее, что индийская принцесса по возвращении в Вавилон будет отправлена в гарем, не утешали.
Яркие краски Индии померкли, всё вокруг стало сумрачным и предвещающим новые страдания. Попытки Антиоха развеять грусть матери были безуспешными. Глубокая печаль овладела сердцем гордой персиянки. В Индии она потерпела первое в своей счастливой семейной жизни поражение.
«Именно здесь потерпел первое поражение непобедимый Александр. Возвращение великого завоевателя из страны чудес стало началом его гибели, – невольно думала Апама. – Что предвещает мне возвращение из Индии?..»
В Вавилоне Патрокл вручил Селевку послание от Птолемея, которое уже более трех месяцев ожидало его.
– Птолемей, Кассандр и Лисимах с нетерпением ждали твоего возвращения из Индии. Они нуждаются в твоей поддержке, – сообщил Патрокл, протягивая послание. – Известия крайне тревожные. Деметрий Полиоркет торжественно въехал в Афины и изгнал из города всех сторонников Кассандра и Деметрия Фалерского. Затем Антигон отозвал сына из Афин и отправил его на Кипр против Птолемея.
Селевк поднял глаза на Патрокла.
– Неужели Деметрий одержал победу над Птолемеем с его могущественной армией и флотом?
– Да. Птолемей потерпел поражение на Кипре при Саламине, потерял остров и почти весь флот.
– Снова Антигон! Только он теперь вместе с Деметрием, а значит, опаснее во много раз. Выждали, рассчитывали и точно нанесли удар. Боги на этот раз даровали победу сыну Антигона, Птолемей недооценил врага…
Селевк углубился в чтение и через некоторое время воскликнул:
– Патрокл, ты только послушай! «Афиняне на этот раз превзошли все народы в изобретательности. Статуи Деметрия Фалерского, который мудро и талантливо десять лет управлял Афинами, были опрокинуты и расплавлены. Народное собрание единогласно постановило воздвигнуть рядом со статуями Гармодия и Аристогитона две золотые колесницы, запряженные в четверки золотых коней с изображениями освободителей Деметрия и Антигона, соорудить в честь их алтарь, учредить в честь отца и сына ежегодные игры с шествиями и жертвоприношениями и выткать их изображения на пеплосе, священном одеянии великой богини Афины. Были предложения возвести Деметрию алтарь под именем Нисходящего, которое до сих пор давалось только Зевсу, на том месте, где он впервые, сойдя с колесницы, коснулся ногою земли Афин. Месяц мунихион афиняне предложили переименовать в деметрион, а праздник дионисий назвать деметриями».
Прочитанное вызвало гнев в душе Селевка. Он прекрасно понимал, что, пока жив всемогущий Антигон, о спокойной жизни можно перестать думать.
– Неужели афиняне не могут отличить белое от черного? Неужели не понимают, что с приходом к власти Деметрия о свободе, о которой они так любят рассуждать, им придется навсегда забыть? – размышлял вслух Селевк. – Антигону далеко за семьдесят. Он уже преодолел свой пик. Деметрий! Вот кто крайне опасен! Но тем не менее он – не Антигон, хотя и одарен богами сверх меры. Для Деметрия главным в жизни является его личное «я», это безмерное тщеславие, а не высокие идеи, достойные великих умов. Поэтому в ближайшее время, я уверен, он потерпит полный крах, но до этого успеет натворить много бед.
Новости из Египта были неутешительными, но Птолемей всегда умел найти выход из самых, казалось бы, безнадежных ситуаций. Селевк стал читать дальше:
«В свои семьдесят пять лет Антигон возжелал стать царем над всем завоеванным нами с Александром миром. Антигон и Деметрий думают, что Кассандр и Лисимах уже сломлены и подчинятся им после моего поражения. Ты, Селевк, далеко на востоке, и Антигон уверен, что мы уже не успеем соединиться с тобой и он без особого труда уничтожит нас всех по отдельности. Надев на свои головы царские диадемы, Антигон и его сын уверовали в могущество своей власти, едва достигнув ее. Они полагаются на свое счастье. Селевк, я считаю, что мы все – и Кассандр, и Лисимах, и ты, и я – должны принять царский титул. Это отрезвит и старого Антигона, и молодого Деметрия. Поймут же они нашу силу и единство не сразу. Сначала совершат множество ошибок, ибо ослеплены своими успехами. Гибельным фатумом Антигона послужит то, что он решил завладеть всем царством Александра. Необходимо немедленно предотвратить все беды, не дожидаться, пока грянет всеобщая беда и никакие меры не помогут. Почему мы, не менее могущественные представители власти в державе Александра, должны отставать от Антигона? Мы обязаны указать ему, что я, Птолемей, – полновластный властелин Египта, ты – Вавилонии, Кассандр – Македонии, Лисимах – Фракии. Пусть этот год станет годом царей».
Селевк, отложив письмо, объявил Патроклу о своем решении принять царский титул.
Патрокл одобрил это решение:
– Все с нетерпением ожидали именно этого от тебя. Вавилону необходим царь. Вавилоняне отдают должное твоей целеустремленной деятельности и незаурядным способностям. За кратчайшие сроки ты создал могущественную армию. С ее помощью границы твоих стремительно растущих владений будут всегда надежно защищены. А пятьсот слонов, доставленных из Индии, сделают армию несокрушимой. В народе тебя уже называют «военачальником слонов».
Селевк рассмеялся.
– Ты, как всегда, прав, Патрокл. Только при поддержке боеспособного войска можно крепко держать в руках власть, – произнес он. – Я хочу посоветоваться с халдейскими жрецами, какой день наиболее благоприятен для венчания на царство.
Всю ночь Селевк не сомкнул глаз. Едва забрезжил рассвет, он в роскошном паланкине, подарке индийского царя, отправился к верховному жрецу в святилище бога Мардука.
У святилища уже толпились люди с дарами. Между колоннами в чашах из драгоценных металлов курились благовония. На стенах мерцали светильники. В самом конце огромного зала возвышалась статуя бога Мардука, символа величия Вавилона. Верховный жрец в белом облачении молился перед статуей. Жрецы совершали ритуал очищения алтарей от мирской скверны. После обряда очищения верующие принялись славить великого бога. Закончив молитву словами: «Кто возвышен в небесах? – Ты один возвышен! Кто высок на земле? – Ты один высок!» – все потянулись к главному алтарю со своими дарами.
Селевк подошел к верховному жрецу и проследовал за ним в соседний зал. Жрец попросил поведать, с чем прибыл к нему великий Селевк, который всегда заботится о храмах Вавилона и щедро одаривает святилища.
Внимательно выслушав Селевка, он произнес:
– Ты принял мудрое решение. Вавилон давно нуждается в царе. Боги недовольны его длительным отсутствием. Став царем и восстановив разрушенный нечестивым Ксерксом храмовый город Эсагилу и легендарную башню Этеменанку, «Храм основания небес и земли», в котором пребывал божественный Мардук, ты угодишь людям и, главное, богам. Мы пребываем на земле лишь короткое время. Боги – всегда.
– Какой день ты считаешь наиболее благоприятным для торжественной церемонии моего возведения на царство? – спросил Селевк.
– Накануне самого почитаемого в Вавилоне праздника солнечного поворота, то есть Нового года. Именно в этот праздник, согласно древним обычаям, на десятый день месяца нисана всемогущий Мардук
