– А ты думаешь, откуда у нее столько денег?
– Как откуда? Из Германии…
– Те марки она давно истратила! Да и что она там заработала! – Мадам махнула холеной кистью. – Мелочь! Десять тысяч за фильм, а снялась всего в десяти…
– Так это сто кусков! – вытаращила глаза Марго.
– Что такое сто кусков для такой девушки, как Афродита? Мелочь на булавки! Одна ее квартира стоит сто двадцать, не говоря о машине, даче, обстановке… А еще счета в нескольких банках… – Мадам опять прикрыла глаза, только теперь это не помогло – по щеке заструилась слеза. – Она копила на старость. Говорила, что в сорок уйдет на покой и переедет жить в деревню…
– Будет сажать редис и разводить кроликов, – закончила Марго.
– Кроликов! – сквозь слезы рассмеялась Мадам. – Ты можешь представить Афу, убирающую дерьмо за грызунами?
Из глаз Марго брызнули слезы, хозяйка тоже перестала сдерживаться – они обе зарыдали, обняв друг друга за плечи.
Первой закончила реветь Марго, она вытерла лицо рукавом футболки (вечно забывала брать с собой платки) и спросила:
– А кого Афа шантажировала?
– Своих любовников, конечно. Клиентов не смела – меня боялась, она знала, как я к этому отношусь…
– И как шантажировала?
– Снимала половой акт с ними на цифровую камеру, именно на цифровую, чтобы фотографии делать!
– Зачем?
– Сейчас покажу, – сказала Мадам, доставая из ящика стола фотоснимок. – Смотри.
Марго взяла фотографию, поднесла к свету, посмотрела. На ней был запечатлен известный городской политик, занимающийся сексом с мужчиной: политик был взят крупным планом, зато его партнер почти не вошел в кадр – на фото было видно только его мужское достоинство и часть спины.
– Это Афродита? – на всякий случай спросила Марго, хотя сама уже знала, что она.
– Да. Но это мы с тобой знаем, что член принадлежит женщине, а другие… – Мадам убрала снимок обратно в стол. – Наши политики, а ты знаешь, что Афа специализировалась по депутатам и их близким помощникам, очень боятся клейма «педик». Секс с проститутками, как выяснилось после случая с одним бывшим генеральным прокурором, не вызывает особого возмущения у народа и коллег. Но секс с мужчиной – это совсем другое! Мы терпим голубых только на эстраде, а в политике – извините! – Она кивнула головой на ящик стола, в который убрала снимок. – Эти фотки шли в ход тогда, когда клиенты отказывались платить за видеозаписи секса с проституткой-гермафродитом. И, если верить Афе, всегда действовали безотказно…
– Вы думаете, ее убили из-за этого?
– Скорее всего, очередной жертве не захотелось платить. Или надоело платить! Афа была жадной: она много требовала и не сразу отставала – трясла мужиков по нескольку раз… – Мадам осуждающе покачала головой. – Она, что называется, борзела… Наверняка, кто-то из ее жертв решил, что легче один раз заплатить киллеру, чем всю жизнь башлять шантажистке…
– Мадам! – вскричала Марго, перебивая хозяйку. – Вы должны сказать об этом милиции!
– Милиции? – брезгливо сморщилась та. – С какой стати я буду что-то рассказывать мусорам?
– О, вы же еще не все знаете! Я не успела вам… – Маргарита опять начала волноваться. – Понимаете, в квартире была расписка, порванная… На много кусков! Они же могут подумать, что это я…
Мадам тряхнула девушку за плечи и приказала:
– Ну-ка успокойся! – Затем, когда Марго перестала трястись, спросила уже более ласково. – Ну что еще ты не успела мне рассказать?
– Я должна Афе пятнадцать тысяч евро, менты могут подумать, что это я убила ее, чтобы деньги не возвращать… А у меня алиби нет!
– Как нет?
– Я здесь уснула в четыре с чем-то и проснулась полдевятого. Вдруг Афу убили именно в это время?
На простоватом, ярко накрашенном лице мадам появилось задумчивое выражение.
– Мне крышка, да? – обеспокоенно спросила Марго.
– По мнению мусоров, пятнадцать тонн – это большие деньги, – ответила та после паузы. – Ты можешь войти в круг подозреваемых…
– А я что говорю! Вы должны им рассказать…
– Я не буду им ничего рассказывать!
– Почему?
– Есть две причины: объективная и субъективная. С какой начать?
– С объективной.
– Все жертвы Афиного шантажа – очень влиятельные люди. Среди них есть даже вице-губернатор…
– И что?
– А то, что я не собираюсь портить отношения с этими господами. Любому из них по силам прикрыть нашу лавочку в считаные дни. – Мадам остро посмотрела на Марго. – А субъективная причина заключается в том, что я никогда, слышишь, никогда не буду помогать мусорам! Мы по разные стороны баррикад! А я из тех, кто не идет на сделку с врагом!
Глаза Мадам полыхнули огнем, а на лице отразилась такая ненависть, что Марго опешила. Она, конечно, знала о негативном отношении хозяйки к органам правопорядка, но все равно не ждала настолько бурной реакции.
– А как же я? – прошептала Марго, преданно глядя в глаза хозяйки.
– А что ты? – пожала та плечами. – С тобой все будет в порядке.
– Как в порядке? Вы же сами сказали, что я войду в круг подозреваемых…
– Как войдешь, так и выйдешь.
– А если нет?
– Тогда и думать будем. – Видя, как сморщилось лицо Марго, Мадам обняла ее и успокаивающе заговорила: – Ну что ты так разволновалась, дурочка? Подумаешь, расписка, подумаешь, алиби нет… Да если надо, я тебе такое алиби обеспечу – закачаешься!
– А что мне сейчас делать? Куда идти? В квартиру к Афе?
– Никуда не ходи, здесь оставайся. Документы у тебя, надеюсь, с собой?
– С собой, – шмыгнула носом Марго.
– Ну и все. – Мадам погладила девушку по голове. – Устраивайся в Афиных апартаментах. Живи. К клиентам пока не выходи – денек-другой посидишь в подполье, пока я все не разузнаю…
– А если сюда милиция нагрянет, что мне говорить?
– Ты подполье, девочка! Сидишь, не высовываешься, даже когда мусора нагрянут… – Она разжала объятия. – Иди. А я пока позвоню одному своему приятелю, может, он уже в курсе дела…
Марго поднялась с кушетки и на ватных ногах поплелась к двери.
Выйдя во двор, она опять опустилась на пятую точку – идти дальше не было сил. И глаза почему-то очень резал солнечный свет, Марго опустила голову на колени и замерла, устремив взгляд в траву. Неизвестно, сколько бы она так просидела, если бы через несколько минут над ней не нависла огромная черная тень.
– Кто тут? – в ужасе воскликнула Марго, вскидывая голову.
Перед ней стояла Венера. В цветастом балахоне, с алой помадой на полных губах, с копной выкрашенных в красный цвет волос, она походила на гигантскую клумбу.
– Ты че расселась? – спросила «клумба» с интересом. – Поплохело, что ли?
– Что-то ноги не идут…
– Давай подмогну, – предложила Венера, протягивая белую в ямочках руку. – Куда подбросить?
