– А недоброжелательницы, завистницы?
– Конечно, ей завидовали, но ни одна этого не показывала… Афродиту побаивались – она была психованной, чуть что лезла в драку.
– У нее было много любовников, клиентов?
– Клиентов было полно, а насчет любовников ничего сказать не могу – не знаю.
Никто ничего не знает! Похоже, «Экзотик» тоже влился в ряды интернатов для слепо-глухо-немых. Митрофана это стало раздражать, он нахмурил свои клочковатые брови и уже совсем другим тоном, более сухим и строгим, спросил:
– Что вы делали вчера между четырьмя часами утра и половиной пятого?
Глаза паренька и без того большие, стали огромными, – удивился, видимо – а голос разом осип. И этим осипшим голосом он спросил:
– А зачем вам?
– Вашу Афродиту убили между половиной четвертого и половиной пятого. Я прикинул расстояние между вашим борделем и домом покойной, оно составляет не более полутора километров, это значит, что на машине его можно преодолеть за пять минут… У вас ведь есть машина, Александр?
– Да разве это машина! Драндулет!
– И тем не менее…
– Машина сломана. Стоит тут уже неделю. А я все денег не найду на ремонт…
– Хорошо, исключим автомобиль, – покладисто кивнул Митрофан. – Но это ничего не меняет… Расстояние в полтора километра можно преодолеть быстрым шагом за двенадцать-пятнадцать минут… – Он окинул охранника тяжелым взглядом и добавил: – А с такими длинными ногами, как у вас, понадобится не больше десяти…
– Я что-то не понимаю, к чему вы клоните, – забеспокоился парень.
– Очень похоже, что убийца кто-то из вас, экзотических фруктов этого заведения…
– Вы и меня рассматриваете?
– И вас, и повариху Катю, и мадам – всех! Но сейчас я спрашиваю у вас: что вы делали между…
– Я работал! Следил за порядком, присматривал за клиентами: некоторые иногда позволяют себе грубости по отношению к девочкам – я это пресекаю…
– Вы закрылись около четырех – я узнал это от сторожа соседнего магазина – он видел, как вы запирали дверь. Все девушки покинули заведение до этого времени. Значит, с четырех и до половины пятого вы были в здании один. То есть, у вас нет алиби, и вы вполне подходите на роль подозреваемого…
– Почему? – спросил тот, вконец растерявшись. – Только потому, что я работаю вместе с ней? Но это глупость! Получается, что если б Афа трудилась на заводе, вы бы подозревали весь тысячный коллектив?
Митрофан по-отечески похлопал парня по плечу и доверительно сообщил:
– Похоже на то, что вашу Афродиту убил любовник. Вы мужчина видный, судя по всему, пользуетесь большим успехом у дам…
– Ах вот в чем дело! – с облегчением рассмеялся Саша. – Вы решили, что ее любовником был я?
– Я ошибаюсь?
– Еще как! Афродита не встречалась с мужчинами, чей годовой доход меньше ста тысяч долларов! Все ее любовники были очень богатыми и очень влиятельными людьми.
– Значит, все-таки вам кое-что известно про ее любовников? – насмешливо спросил Митрофан.
– Так, ничего конкретного… Просто из разговоров девочек я понял, что она постоянно заводила шашни с богатенькими мужиками, чтобы трясти из них бабки. Афродита очень любила деньги… – Саша демонстративно вывернул карманы, из которых на траву посыпались медные монеты. – А что с меня взять? Я едва на бензин и одежду зарабатываю…
– Многие девушки, вроде покойной Афродиты, заводят себе красивых мальчиков для души. Спят с богатыми мужиками ради денег, а с бедными для удовольствия…
– Только не такие, как Афродита, – покачал головой Саша. – Для души у нее были девушки.
– Вы хотите сказать…
– Что Афродита была лесбиянкой.
Голушко сразу помрачнел: во-первых, потому что хорошая версия оказалась провальной, а во-вторых, он терпеть не мог извращенцев, к коим причислял и приверженцев однополой любви.
– Вы уверены… В том, что она… Ну… – Митрофану было противно это слово почти так же, как «сало», поэтому он не хотел осквернять свой рот, произнося его.
– Да, Афа была лесбиянкой… И мужененавистницей. Она считала нас, мужиков, грязными животными. Козлами. И сильно переживала из-за того, что у нее есть главный мужской атрибут – пенис…
– Переживала? Но ведь благодаря ему она добилась успеха в своем деле…
– В детстве Афа пыталась отрубить его топором – отец еле успел ее остановить. В юношестве хотела удалить его хирургически. – Саша рубанул ребром ладони воздух, иллюстрирую свои слова. – Потом пила какие-то травы, что-то в него втирала, ходила к колдунам заговаривать. Она мечтала от него избавиться! Но заговоры и отвары, естественно, не помогли – член не исчез и даже не стал меньше… Пришлось смириться. И жить с ним, тем более, что он действительно помог ей добиться успеха…
– Откуда вам все это известно?
– Афа любила поплакаться на жизнь. Особенно, когда выпивала пару стаканов. Иногда мы часами слушали ее истории…
– Вы не знаете, в последнее время она с кем-нибудь встречалась?
– Ее подруга… подруги… в смысле наши девочки, говорят, что сейчас у нее никого нет. Но Афа могла им и не сказать, она становилась очень скрытной, если речь шла о чувствах… Например, когда я пришел сюда, Афродита как раз рассталась со своей любимой, жутко страдала, иногда выла на плече у мадам, но никому не говорила из-за кого так убивается… Имя девушки, разбившей сердце нашей Афе, до сих пор неизвестно.
– С ней в квартире еще кто-то жил. Похоже, женщина с ребенком. Насчет них она ничего не говорила?
– Первый раз слышу…
– Это не могла быть ее новая любовница?
– Нет, только не любовница. Афа была категорически против брака, даже гражданского… – затем он нахмурил брови, раздумывая над чем-то, и добавил: – Ребенка она в свой дом тоже не могла привести. Афа не любила детей. Наверное, потому что сама их иметь не могла…
Опять то же самое! Детей не любила, домой не водила! Но откуда-то в ее квартире появились детские джинсики и туфли! Значит, Афродита что-то скрывала даже от своих… Или они, эти свои, сейчас морочат голову ему, старшему следователю Голушко.
– У вас работает девушка, разъезжающая на желтом «Жуке-Фольксвагене»? Маленького роста, красивая?
– Это Марго.
Аллилуйя! – мысленно возопил Митрофан. Наконец, как говаривал великий комбинатор, лед тронулся! Тронулся, мать его ети! Теперь главное, не спугнуть волоокого ледоруба, который, сам того не ведая, сподвиг атеиста Голушко на богохвалебные мысленные вопли…
– Вы, случайно, не знаете, как ее найти? – осторожно спросил Митрофан.
– Нет, – отрезал охранник, убив этим возгласом все голушкинские надежды. – Я не в курсе…
– А кто знает?
– Мадам, наверное, но она фиг скажет…
– Прошлой ночью эта Марго была здесь?
– Да, конечно.
– Во сколько уехала домой?
Парень бросил на Голушко полный страдания взгляд и с тяжким вздохом проговорил:
– Не знаю.
– Как не знаете?
– Я встретил ее в девять утра в кухне, она сказала, что не уезжала… Сказала, что уснула и встала
