последующим трудоустройством.
Макс выбрал последнее.
Последующие годы пролетели как миг. Он учился. Учился жить по-новому (и под другим именем), думать по-новому и убивать не из ненависти, а по приказу.
Когда началась перестройка и все в стране стало рушиться, той же участи не избежал и КГБ. Казавшаяся непоколебимой структура разваливалась на части. Работать на нее уже не имело смысла, и Макс ушел из органов. Но так как молодой человек не имел звания и высокого чина (рабочая лошадка, один из многих), то удачно пристроиться в службу безопасности какого-нибудь солидного банка не смог. А ничего другого, кроме как выслеживать и убивать, он не умел. Вот и подался в киллеры.
Работы в те смутные времена было много. Все проблемы между конкурентами решались радикально – один другого «заказывал», и дело с концом. Заказы поступали чуть ли не каждую неделю, и Макс, можно сказать, горел на работе. В таком сумасшедшем ритме он прожил почти три года. Отпуск себе устроил лишь однажды, да и то без отрыва «от производства» – совладелец элитного казино пожелал избавиться от компаньона, когда тот отдыхал в Эмиратах. Макс сделал так, что бизнесмен нырнул и не вынырнул, а сам потом целую неделю наслаждался морем, солнцем и покоем.
По возвращении в Россию получил очередной заказ. Срочный, но очень выгодный. Солидный бизнесмен, заимевший молодую подружку, мечтал избавиться от надоевшей супруги, с которой не мог развестись из-за того, что все имущество было записано на нее. Убрать женщину нужно было в кратчайшие сроки, пока она не почуяла неладное («неладное» было уже на четвертом месяце беременности) и не переоформила все, к примеру, на свою маму.
Макс взялся за работу. Он несколько дней следил за жертвой, изучая распорядок ее дня, привычки, маршруты следования. Тенью следовал за ней и ее телохранителем. Таскался за ней по ресторанам, клубам, магазинам. А вечерами наблюдал за ней в бинокль с чердака соседнего дома. Собственно, в том уже не имелось надобности, – он уже все выяснил и выбрал место, с которого удобнее будет совершить убийство. Пора вроде бы приступать к выполнению заказа, но Макс все тянул…
Он даже самому себе стыдился признаться, что влюбился в свою жертву. Это было так банально, так глупо, что больше походило на сюжет для голливудской мелодрамы. Но мелодрамы Макс терпеть не мог. И не прощал себе слабостей. Поэтому бизнесменшу он все же убил. Только привычное хладнокровие на сей раз ему изменило: палец в последний момент дрогнул, и первая пуля прошла мимо. Вторая и третья достигли цели, но прежде телохранитель успел среагировать и выстрелить в Макса. Попал в живот. После чего рухнул на асфальт рядом с мертвой хозяйкой – четвертая пуля киллера настигла его…
Заказ был выполнен! Раненый Макс даже успел вовремя покинуть место преступления. И до доктора добраться (бывший коллега латал его по старой дружбе), но крови потерял столько, что жизнь его повисла на волоске. И вот когда Макс балансировал на грани, к нему вдруг пришло осознание своего греха. Он понял, что убил не только человека, он погубил и себя. Бог – это любовь, а коль он отказался от любви в угоду гордыне, то отказался и от него…
Странное дело, раньше он никогда не задумывался ни о боге, ни о грехах своих. Просто убивал, бесстрастно и расчетливо, и не мучился потом угрызениями совести. А тут накатило! И главное – именно за последнее убийство больше всего себя корил. Другие свои жертвы сначала и не вспоминал вовсе, только ту, которую полюбил, а потом уничтожил, а остальных будто и не жалко, будто и не грех. Боль за всех них пришла позже, когда Макс, еще не совсем окрепший, приковылял в церковь и перед иконой на колени встал.
С тех пор прошло шесть лет. Все годы Макс жаждал обрести любовь, чтобы вновь почувствовать себя человеком. Но не снисходило на него это чувство. Макс знал – за грехи. Особенно за первый – когда убил ради любви, и за последний – когда убил вопреки ей. Макс все понимал и не роптал. И уже не надеялся…
Но вдруг – кольнуло! Сегодня, когда он смотрел в смеющиеся глаза Милиной подруги, почувствовал – все, кажется, он человеком становится, оттаивает…
Глава 2
Из «тюремной штучки» в «столичную» Ирку превращали неделю. Мила таскала ее по салонам и магазинам, пичкала витаминами, водила в клинику эстетической хирургии на какие-то криогенные маски и зачем-то записала в бассейн и на йогу (как будто семь дней плавания смогут что-то исправить!). Результатом этих стараний Ирка осталась довольна – выглядела она после ускоренного курса терапии замечательно. Почти так, как до тюрьмы. Особенно радовал новый цвет волос – «блонд» Ирке невероятно шел, делая ее моложе, а кожу нежнее. Но Мила ее восторга не разделяла. Она соглашалась с тем, что Ирка похорошела и стала выглядеть стильно, но считала, что инъекции ботокса ей все же не помешали бы.
Пока дамы с азартом реанимировали Иркину красоту, Макс разыскивал ее друзей. Дело было не особо сложным, но отнимало массу времени, а у него на псарне, как раз в тот момент, его любимица, доберманиха Матильда, должна была вот-вот ощениться. Но по истечении недели Макс мог похвастаться тем, что разыскал двоих: Валентину Кузнецову и Леонида Кукушкина, а также записал Ирку (под чужой фамилией – от греха подальше!) на прием к Броневому. Обо всем этом он сообщил ей по телефону. Ирка, внимательно выслушав его и записав адреса, спросила лишь одно: «Где вы нашли Алана?» Макс ответил, что по месту прописки, и отсоединился, ругая себя за то, что повел себя так по-идиотски. Нет бы поболтать с девушкой, спросить, как дела, анекдот рассказать… А он отрапортовал как робот и даже не сказал «до свидания».
Ирку, надо сказать, поведение Милиного крестного не обидело и даже не удивило. Она уже подзабыла того Макса, который явился ей на один миг, озорного и веселого, а помнила серьезного, скупого на слова и эмоции мужчину. Такие забывают об элементарных правилах приличия не из-за невоспитанности, а просто экономя свое драгоценное время. Тем более Макс, как Ирке показалось, к ней относился с некоторой неприязнью – разговаривал холодно, звонил редко, а от встреч вообще отказывался, хотя Мила неоднократно приглашала его к ним присоединиться (пересекались они лишь дважды, буквально на минутку). Это тоже не обижало и не удивляло, она понимала, что ее проблемы для него обуза, но Ирке все же хотелось бы наладить с ним более теплые отношения. Макс, несмотря ни на что, ей нравился. Более того – привлекал ее как мужчина. Ей импонировала его уверенность, его тихий голос. Нравились седой ежик и насупленные темные брови, легкая пружинистая походка и худощавая фигура… Иногда она даже мысленно Макса раздевала и представляла себе его обнаженным!
«Просто у меня давно не было мужчины, – находила себе оправдание Ирка. – А он единственный мужчина, с которым я в последнее время общаюсь».
Но все же в своих фантазиях дальше «обнаженки» она не заходила, а когда грешные мысли начинали воровато вкрадываться в сознание, гнала их прочь. Не до этого нынче!
На встречу с Найком Броневым Ирка отправилась на следующий день. Мила сделала ей прическу, макияж. Помогла одеться (Ирка так нервничала, что никак не могла попасть больной ногой в штанину стильных брюк), насильно накормила завтраком и посадила в свою машину, которую одолжила подруге вместе с шофером.
В десять утра Ирка вошла в штаб партии «Сила слабых».
Ника ее не узнал. Как и она его. Лидер дежурно ей улыбался, Ирка ошарашенно на него пялилась через затемненные стекла очков и все искала хотя бы одну знакомую черту. От прежнего Ники ничего не осталось! Ни женственности, ни жеманности, ни чудаковатости. Ни пухлости щек, ни мягкости улыбки. Даже его невозможные глаза изменились: было синее небо – появилась холодная сталь металла.
– Найк? – вопросительно бросила Ирка, которая решила, что бывший дизайнер узнал ее, и просто хотела уточнить, как Ника хотел бы, чтоб к нему обращались: по-новому или по-старому.
– Можно Броня, меня все так зовут, – ответил тот. Ника, одетый в черную футболку, того же цвета джинсы и доходящие до колен шнурованные ботинки, забрался с ногами на стол и, сев по-турецки, приветливо спросил: – А вас как зовут?
– Не узнал? – поразилась Ирка.
– Простите… – Собеседник едва заметно сощурился. – Где-то встречались, да?
Ирка сняла очки и в упор посмотрела на Нику.
– Ирка? – неуверенно проговорил он. – Ты?
Посетительница молча кивнула.
– Черт возьми! – вскричал Ника и, спрыгнув со стола, кинулся к Ирке обниматься. Радость его казалась
