милости ей предстоит стать королевой Франции. Новое положение ей явно вскружило голову. Я заставлю ее понять, что только от меня зависит, сумеет ли она надеть корону на свою голову. А пока пусть подождет, помучается и смирится, а если не смирится пусть пеняет на себя. Коронация состоится не раньше, чем через два года. Я преподам ей уроки, в которых она нуждается, напомню, что ее желания мало что значат по сравнению с моей волей».
Диана подняла глаза и встретилась с восхищенным взглядом Генриха. Он выразил свой восторг вслух:
– Ты – чудесное видение. Не пора ли нам отправиться в королевскую сокровищницу?
Она кивнула в знак согласия.
– Тогда позволь предложить мне руку.
Диана послушно позволила себя увести.
Генрих с зажженным светильником в руке сам отворил большим ключом дверь сокровищницы. Это были просторные комнаты, где размещалось огромное количество сундуков и ларцев, в которых хранилось богатство королевской династии, привезенное со всех уголков земного шара.
– Диана, ты помнишь, я обещал тебе, что только ты единственная будешь королевой в моем королевстве. Я привел тебя сюда с единственной целью – чтобы ты оказала мне честь и взяла для себя все, что тебе приглянется.
Улыбка и восторженный взгляд Дианы, обращенный к Генриху, был красноречивее всех слов: она с нетерпением ждала этой минуты.
Они прошли в самую маленькую комнату. Почти все пространство в ней занимали несколько огромных сундуков с прочными железными запорами. Генрих поставил светильник на врезанную в стену полку, и с усилием открыл один из сундуков. Тяжелая крышка поднялась над феерией красок.
Диана с жадностью созерцала груды драгоценных камней всех размеров и всех оттенков, составляющих гордость французской короны, и алчность светилась в ее глазах. Но Генрих не замечал этого, любовь и желание положить к ногам прекрасной возлюбленной все сокровища мира ослепили его. В течение долгих лет он мечтал об этом мгновении. Генрих ласково глядел на свою богиню, убежденный, что именно она и никто другой достойна всех этих драгоценностей.
Руки Генриха достали тяжелое золотое ожерелье, а вслед за ним – такие же серьги. Огромные, необыкновенного блеска и чистоты рубины и безупречный крупный жемчуг были вставлены в оправы в виде цветов и листьев. Вздох восхищения приветствовал появление этого чуда.
– Погляди, какое диво! – произнес он.
– Я с радостью стану носить и это ожерелье, и эти серьги, потому что это твой подарок, – эхом откликнулась она.
Он провел пальцем по камням, передавая им свою нежность.
– Рубин, как гласит восточная мудрость, – камень пылкой страсти между мужчиной и женщиной, поэтому я и выбрал именно это ожерелье и серьги. Рубины разжигают огонь любви и поддерживают ее бушующее пламя. Кроме того, это камень власти и силы.
– Если на него долго смотреть, рубин может дать мудрый совет, – уточнила с улыбкой Диана.
– А жемчуг – камень счастья и сладостных сновидений. И рубины, и жемчуг подчеркнут нежный цвет твоего лица.
– Ах как мне хотелось бы это надеть! Прямо сейчас! – она сгорала от нетерпения поскорее завладеть драгоценностями. – Не хочешь ли ты сам надеть их на меня?
– С удовольствием.
Генрих ласково коснулся лебединой шеи Дианы и застегнул фермуар. Затем он снова наклонился к сундуку, достал золотое кольцо с большим рубином и надел его ей на палец.
– Это залог нашей любви, моя единственная королева.
Диана по достоинству оценила щедрый жест Генриха и его слова: ее, а не флорентийку, привел он, став королем, к своим несметным сокровищам.
– И еще возьми вот это. Он по праву принадлежит тебе, – Генрих вложил в руку Дианы кулон с огромным бриллиантом чистейшей воды, стоивший безумно дорого – сто пятьдесят тысяч экю. – Монморанси конфисковал драгоценности короны у Анны д’Этамп, которые ей преподнес мой отец, лишь бы она лишний раз улыбнулась и перестала обманывать его.
«Анна, как жаль, что ты не видишь нас сейчас, – с удовлетворением подумала Диана. – Наконец-то я могу предъявить тебе счет. Он будет весьма внушительным. Это только начало!»
Красавица отблагодарила Генриха ослепительной улыбкой. За эту улыбку он готов был отдать ей все.
– Как только будут оформлены все бумаги и в казну вернутся замки фаворитки отца Лимур и Бейн, я тут же подпишу дарственную для тебя, моя богиня.
– О, Генрих! – прошептала она.
Диана ликовала: не зря она молилась за Генриха все годы, пока он был в плену. Теперь он – король для всех, а для нее щедрый и преданный рыцарь, благодаря которому на нее с неба посыпалась манна небесная.
У Дианы возникло такое чувство, словно все изгибы жизненного пути и повороты судьбы вдруг встали на свои места и соединились, образуя единое нерасторжимое целое.
Счастливые и довольные они вернулись в апартаменты Дианы, где уже был накрыт стол; сев рядом, чтобы чувствовать прикосновение друг друга, они начали есть из одного серебряного блюда, что считалось хорошим тоном и доказывало особое расположение мужчины к женщине и женщины к мужчине, то есть любовь и уважение.
Щедрость Генриха по отношению к ней была беспредельной, но Диане было этого недостаточно. Она несказанно обрадовалась, когда Генрих спросил ее, что еще она хотела бы получить в дар от него. Она с нетерпением ждала именно этого вопроса. Все свои ходы она рассчитала заранее и очень точно. В своем возлюбленном Диана не сомневалась – новый король выполнит любое ее желание, а желаний у нее было много!..
Надкусив сочный персик, она, как бы между прочим, заметила:
– Генрих, при вступлении на престол каждого нового короля лица, занимавшие ранее различные государственные посты, должны для сохранения их уплатить налог, так называемый сбор за подтверждение.
– Так возьми все эти деньги себе, – не задумываясь ни на секунду, с готовностью воскликнул Генрих, – ведь именно ты помогла мне вместе с коннетаблем распределить все должности в королевстве и мудро решила, кого оставить, а кого убрать.
Таким образом некоронованная королева с легкостью заполучила от своего возлюбленного триста тысяч золотых экю в ущерб казне.
– Ты довольна? – поинтересовался Генрих.
– О! – вскричала Диана, которую переполняла благодарность. Ее глаза блестели, как звезды. – О да!
– Ты должна мне поцелуй. Так что плати немедленно!
И Диана заплатила с таким пылом и страстью, что несколько часов блаженства пролетели для обоих, как единый миг.
Когда много времени спустя, она очнулась от божественного оцепенения, в которое погрузилось ее тело, она прижималась щекой к груди Генриха. Но он не спал. Слегка приподнявшись на локте, чтобы не потревожить ее, он любовался своей возлюбленной, осторожно играя шелковистой волной ее роскошных темных волос. Увидев, что она открыла глаза, он улыбнулся ей той обаятельной улыбкой, которая преображала его лицо, такое угрюмое и суровое для всех, кроме нее.
– За что я так люблю тебя? – спросил он Диану и сам ответил себе. – Ты вливаешь в меня силы и уверенность, которых не давал мне никто до тебя. Поведай мне свою тайну. Ты колдунья?
– Я – твоя единственная королева, ты сам недавно короновал меня, – ответила, смеясь, Диана.
Генрих вновь стал серьезен.
– Ты – исключительное создание, наполовину женщина, наполовину богиня… редкое и бесценное сочетание. И этим все сказано.
