Речь идет не о трюке, а об общепринятом подходе к измерению ВВП. До тех пор пока роль госсектора невелика или хотя бы не меняется во времени, искажение оценки ВВП несущественно или, по крайней мере, одинаково вчера, сегодня и завтра. Но факт остается фактом: чем больше затраты государственных поставщиков на предоставление нерыночных услуг, тем выше официальный ВВП.
Даже в том случае, когда государственные предприятия предоставляют рыночные услуги, за которые потребитель платит из своего кармана, все опять-таки не так просто. Если государству удается ограничить конкуренцию, то соответствующее монопольное повышение цен будет выглядеть как увеличение добавленной стоимости, хотя потребитель вряд ли заметит улучшение качества услуг. В принципе Госкомстат должен отследить изменение цен и соответствующим образом уменьшить темпы роста реального ВВП, однако на практике такое повышение цен часто выдается за добавление новых услуг или повышение качества старых.
Великобритания может похвастаться несколько более высоким ВВП на душу населения, чем ее извечный соперник — Франция. Тем не менее мало кто может поспорить с тем, что жить лучше во Франции — с ее солнцем, морем, вином и кухней. Неудивительно, что во Франции гораздо больше англичан, чем французов в Великобритании.
В России довольно суровый климат, поэтому для обеспечения, скажем, португальского уровня жизни нам придется не догнать, а существенно обогнать Португалию по уровню подушевого ВВП. Неэффективность государства только усиливает дискомфорт, обусловленный географией. Ползучее наступление государства на бизнес и частную жизнь граждан необязательно приводит к сокращению отчетного ВВП, но как будто понижает среднегодовую температуру.
В том же выступлении в 1968 г. Роберт Кеннеди напомнил, что «ВВП не включает ни осмысленность дискуссии в обществе, ни порядочность наших политиков и чиновников». Набирающая силу экспансия государства и неизбежное снижение эффективности его работы не противоречат росту ВВП, но и не способствуют улучшению жизни.
Миф 32
России грозит распад. Единственное спасение — централизация власти, даже если она и приведет к негативным экономическим последствиям
Если чрезмерная централизация власти скорее опасна для экономического роста, то, может быть, для нее есть другие, более серьезные оправдания? В последнее время все чаще обсуждается идея о том, что приоритетной целью государственной политики должно быть сохранение национальной целостности российского государства. Выбор удачен: величие цели позволяет использовать для ее достижения любые средства: отмену региональных выборов, установление контроля над СМИ, консолидацию власти в парламенте, даже если эти меры и не являются оптимальными с точки зрения экономического роста.
Насколько обоснованы опасения российского руководства, связанные с распадом страны? На этот вопрос трудно дать точный ответ. Но возникшая в последнее время политико-экономическая теория размеров государства позволяет по крайней мере понять основные факторы, обусловливающие дезинтеграцию и объединение государств. Достаточно полный обзор последних теоретических и эмпирических исследований в этой области содержится в опубликованной в 2003 г. книге Альберто Алесины и Энрико Сполаоре «Размер государств».
Теория Алесины — Сполаоре очень проста. Чем больше государство, тем ниже удельные издержки производства общественных благ (например, безопасности, социального обеспечения и т. д.) и прочих услуг, которые это государство предоставляет гражданам. Крупные государства обладают преимуществом большого внутреннего рынка, необходимого для развития как индустриальной, так и постиндустриальной экономики. Но если страна настолько велика, что ее население слишком разнородно, то ее гражданам трудно прийти к согласию, какие именно общественные блага должно предоставлять государство, каким должен быть размер государства и, следовательно, уровень налогообложения.
Даже этот простейший анализ достоинств и недостатков размеров государств позволяет сделать нетривиальные выводы. Во-первых, международная торговля снижает роль большого внутреннего рынка: по существу, для стран с доступом на мировой рынок размер внутреннего — не имеет значения. Поэтому по мере глобализации вполне естественно ожидать — как это и происходило после Второй мировой войны — успешного функционирования очень небольших государств, вроде Гонконга и Сингапура. Во-вторых, эту же тенденцию подкрепило появление наднациональных организаций, так или иначе предоставляющих глобальные общественные блага, — оборонных альянсов, МВФ, Всемирного банка, Интерпола и др.
В-третьих, при прочих равных авторитарные государства больше демократических. Дело в том, что в авторитарном государстве выбор системы налогообложения и направлений деятельности правительства отражает интересы лишь правящей элиты, которая однороднее населения в целом. Чем больше государство, тем большую ренту собирает правящее меньшинство, единственное ограничение его аппетита — это возможность массовых протестов. Поэтому внутренне неоднородные государства при демократизации имеют склонность к дезинтеграции. Неудивительно, что демонтаж коммунистической системы привел к появлению новых стран.
На первый взгляд, эта теория подтверждает правоту кремлевских стратегов. Для сохранения большого государства необходимо изолировать страну от внешнего мира, выстроив барьеры для торговли и инвестиций, консолидировать власть в руках единого центра, подавить демократические механизмы, институты гражданского общества и другие способы влияния разнородных избирателей на власть.
Представленный выше аргумент не выдерживает серьезного анализа. Даже если пренебречь тем обстоятельством, что такой подход ставит интересы государства выше интересов граждан, все равно опасность распада России сильно преувеличена. В отличие от Советского Союза, Россия — вполне однородная страна. По данным последней переписи, 79 % населения относят себя к титульной национальности и почти все граждане владеют русским языком. Самый широко используемый количественный показатель неоднородности (индекс этно-лингвистической фракционализации) в России ниже, чем в США, Индии, а также чем в шести странах «старой» Европы, где наблюдается процесс дальнейшей интеграции.
К тому же демократизация, скорее всего, приведет не к полной дезинтеграции, а к вполне разумной децентрализации — компромиссу между управлением большой страной из единого центра и ее полным распадом. Опыт Чечни наверняка отбил у региональных лидеров охоту мечтать о полной автономии. В то же время трудно представить, как можно эффективно управлять 145-миллионной страной, как унитарным государством, — а ведь именно это подразумевает отмена губернаторских выборов.
И США, и Индии именно при помощи децентрализации удается справляться с существенной межрегиональной неоднородностью, сохраняя при этом эффективность предоставления общественных благ на национальном уровне. Вот почему эти государства остаются и большими, и вполне демократическими.
Возможно, в 1990-е гг. децентрализация в России зашла слишком далеко. Впрочем, легко представить себе и способ решения этой проблемы. Референдумы по объединению субъектов федерации показали: российские граждане понимают, что слишком маленькие регионы с населением в десятки тысяч жителей нежизнеспособны. Наверное, именно восстановление настоящего федерализма и референдумы по укрупнению регионов и помогут обеспечить настоящее единство России, основанное на консенсусе граждан, а не правящей «элиты».
Миф 33
Экономический рост не зависит от модели социального перераспределения от богатых к бедным, поэтому Россия должна выбрать более щедрую европейскую модель
Кроме удвоения ВВП, Россия поставила цель за десять лет сократить бедность вдвое. В развитых
