думалось, что немцы продвинутся вперед. Мы были уверены, что коварного захватчика остановят на границе, а затем перенесут боевые действия на его территорию.
Однако с каждым днем сводки становились все безрадостней. Враг мощной лавиной наступал на огромном фронте. Создалась угроза Ленинграду, наметилось Смоленское направление: немцы рвались к Москве.
У нас пока было относительное затишье. Дни проходили в учебе. Мы жили на аэродроме, спали под самолетами и ждали приказа вылетать. Вечерами все собирались у репродукторов. Новости были угрожающими. Немецкие войска наступали.
Враг приближался к Москве.
Война для советского народа началась неожиданно. Но мы тогда не знали о той громадной государственной работе, которая проводилась в предвидении неминуемой беды. Международная обстановка осложнялась с каждым днем, над Страной Советов нависала грозная опасность, и партия проводила целый ряд мероприятий, направленных на укрепление нашей оборонной мощи.
Прежде всего большие задачи удалось выполнить в течение славных пятилеток. Пятилетние планы были направлены и на то, чтобы экономически обеспечить победу, если придется воевать. Страна создала новые и передовые отрасли промышленности – автомобильную, тракторную, авиационную. Развились нефтедобыча и нефтеперерабатывающее производство, как раз те отрасли, которые со временем помогли нам выиграть жестокую войну. Перед самой войной мы уже имели новейшие образцы танков, самолетов, подводных лодок, артиллерийского вооружения. Увеличивалась общая численность армии, а такие современные рода войск, как танковые и механизированные, возросли в 12 раз!
Партия и правительство видели опасность войны и делали все для того, чтобы отстоять Отчизну в грозный час.
Когда утром 1 сентября 1939 года фашистская Германия напала на Польшу, в Москве в этот же день внеочередная сессия Верховного Совета СССР приняла Закон о всеобщей воинской обязанности.
Еще 25 февраля 1941 года Центральный Комитет партии и Совнарком СССР приняли важнейшее постановление «О реорганизации авиационных сил Красной Армии». Оно определило план перевооружения авиачастей, формирования новых авиаполков, зон противовоздушной обороны. Документ этот во многом ускорил подготовку наших Военно-Воздушных Сил к приближающейся войне.
Из воспоминаний наших видных военачальников теперь известно, что перед самым началом войны в пограничные округа под строжайшим секретом стали стягиваться дополнительные войска из глубины страны. И этот дальновидный шаг помог сорвать гитлеровский «блицкриг», измотать фашистские войска уже в первые дни военных действий.
Так что делалось и сделано было много.
Героические наши войска грудью встретили фашистские лавины и с предельным напряжением сил сдержали натиск коварного врага.
Ростов до некоторого времени был глубоким тылом. Но сознание того, что западные наши рубежи уже обагрены солдатской кровью, что через Двину и Буг переправляются чужеземцы, их грохочущие танки, артиллерия, самоходные орудия,- все это не давало покоя. «Коварное, вероломное нападение»,- билась в голове неотвязная мысль.
По мере того как разворачивались боевые действия, к нам в округ стали прибывать на переформирование полки и дивизии с фронта. Позднее эвакуировались авиаучилища и курсы из Полтавы, Одессы, Чернигова. Они заняли аэродромы всюду, где можно было разместить технику и людей.
Война медленно, неумолимо приближалась и к Дону. Фронт был уже недалеко от Ростова.
Наконец пришел приказ вылетать и нам. Нас собрали по боевой тревоге. Командир полка И. И. Попов коротко доложил обстановку. Нам предстояло перебазироваться в район Таганрога.
В последний вечер нам разрешили сходить домой – проститься с семьями. Родные заволновались. Куда мы летим, когда вернемся? И вернемся ли? А что тогда будет с ними?
Тяжело дался всем нам этот последний разговор с родными. Времени на свидание нам было отпущено в обрез, мы то и дело поглядывали на часы.
Собираясь уходить, я окинул взглядом свою комнату, подошел к кроватке. Дочка спала.
– Будить жалко…- сказал я жене.
Она молча утирала слезы.
– Возьми, ничего. Потом уснет.
Бережно поднял я на руки теплое беззащитное тельце ребенка. Дочка проснулась и заплакала. Жена, тоже не переставая плакать, взяла ее и проводила меня.
Я ничего не ответил жене на ее вопрос, когда мы теперь увидимся. Да и что можно было обещать? Все мы понимали, что начавшаяся война не на месяц и не на два. Чтобы сломать хребет ворвавшемуся на нашу землю зверю, понадобятся годы, понадобится множество жертв…
Рано утром перед рассветом прозвучала команда: по самолетам.
– Как твои?- успел я спросить у Володи Пешкова. Ничего не сказав, он только махнул рукой. Да и что было говорить?
Вылетали мы эскадрильями – одна за другой. Первой поднялась эскадрилья Владимира Пешкова. Мы построились в боевой порядок и взяли курс на запад. Там, впереди, отчаянно дрались наши войска. Мы спешили им на помощь.
Как известно, большую роль в первоначальном успехе немецких войск сыграла авиация. Стремясь уничтожить советскую авиацию и с первых дней войны захватить господство в воздухе, немецкое командование сосредоточило крупные силы. К дню вероломного нападения фашисты перебазировали к нашим границам около четырех тысяч самолетов. Помимо этого более тысячи самолетов насчитывалось у Румынии и Финляндии.
Внезапность нападения позволила врагу уничтожить много наших самолетов непосредственно на аэродромах. Как выяснилось, в первый день войны свыше тысячи немецких бомбардировщиков подвергли неоднократным налетам шестьдесят шесть приграничных аэродромов, в первую очередь те, на которых базировались полки, вооруженные новыми типами самолетов. В ночь на 22 июня диверсионные группы врага нарушили связь и в значительной мере парализовали управление ВВС. Поэтому командующие округами не имели возможности выяснить обстановку, быстро и четко поставить боевые задачи подчиненным соединениям, организовать взаимодействие и принять меры по выводу частей из-под удара, рассредоточив их на полевых аэродромах.
Тяжелее всех пришлось летчикам Западного особого военного округа, где командующим ВВС был наш старый знакомый И. И. Копец, бывший командир бригады в Пскове.
Однако несмотря на крайне тяжелую обстановку, наши летчики смело вступали в схватки с врагом, нанося ему серьезный ущерб на земле и в воздухе. За первые две недели боев немцы потеряли свыше 800 самолетов, и ныне немецкие историки вынуждены признать, что, несмотря на достигнутую ими внезапность, «русские сумели найти время и силы для оказания решительного противодействия». (Воспоминания подполковника гитлеровских ВВС Греффрата).
Сейчас можно только восхищаться героизмом наших славных соколов. Летая на самолетах устаревших конструкций, явно уступавших немецким в скорости и маневренности, они с поразительным мужеством принимали неравный поединок в небе.
На первых порах, пока мы не встретились с врагом лицом к лицу, до нас доходили разнообразные слухи. О техническом оснащении фашистской авиации рассказывались буквально чудеса. Будто их самолеты не берет ни снаряд, ни пуля. Особенно превозносились вражеские бомбардировщики «юнкерсы», которые обычно шли под солидным прикрытием «мессершмиттов».
Словом, как всегда при временных неудачах, панические слухи намного преувеличивали опасность.
На самом же деле, несмотря на свое первоначальное преимущество, фашистские захватчики оказались бессильными подавить волю советских людей к сопротивлению. И на земле и в воздухе враг встретил такой отпор, какого не ожидал.
В моих наушниках раздался быстрый говорок Николая Мурова:
– Сережа, Сережа… Вижу три самолета противника!
Справа. Смотри! Справа…
