конкретность истины и пр. Последовательное проведение этих мотивов вывело бы диалектический материализм за пределы материализма в точном смысле этого термина.
Благодаря этой (нашей) теории легко объясняется, почему в природе наблюдается восходящий путь развития: от низшего к высшему, от простого к сложному. А также объясняется рациональность (целесообразность) мира. Вышеперечисленные положения весомо доказывают истинность выдвигаемого мною тезиса.
(Продолжение в следующих письмах.)
Я сегодня получил твое письмо от 3 декабря сего года. Спасибо, моя хорошая, за теплое письмо. Меня очень огорчает письмо Л. М к твоей маме. Я не думал, что она имеет кое-какие мещанские наклонности. Думал, что она выше всех этих устаревших норм. Но меня успокаивает то, что в нашем поведении не было ничего аморального. В беседе Л. М. с М. А., между прочим, она сказала: «Биди — человек раненый, его раны еще не зажили (после нервных потрясений он еще не пришел в норму) и поэтому действовать на его нервы, т. е. сыпать соль на его раны преступно; я не думаю, чтобы Наташа имела серьезные намерения. И своим кокетством она только возбудила у Биди чувство любви, которое, будучи неудовлетворенным, подействует на него пагубно. Он может потерять равновесие, он в конечном итоге может и погибнуть. Это ужасно, это жестоко, это бесчеловечно». Возможно, она права. Во всяком случае, она знает, что ты не можешь меня любить. Это, по сути дела, чуть меня не погубило. Что произойдет в дальнейшем, я еще не знаю, видимо, моя жизнь изменится в корне. Ты пишешь: «Без тебя мне было бы трудно идти по пути к совершенству. Только ты можешь мне в этом помочь». Если ты это говоришь от души, то — превосходно. Но ведь я же тебе писал об условии, при котором нужно совершенствоваться. Далее ты пишешь: «Хотя я и стану женой другого, мне неудобно будет приехать к Л. М., она может меня не принять». Что это значит? Ты до приезда в Москву, т. е. до конца декабря этого года хочешь выйти замуж? Ведь ты же говорила, что до отпуска не сделаешь этого. Или ради любви к искусству решила еще подсыпать соли на мои раны? Если так, то спасибо. Ты, видно, решила, что я мало страдал в жизни. Все-таки я не могу понять тебя. Если у тебя есть внутренняя потребность мучить людей, то почему, за что ты решила выбрать меня своим объектом? Когда меня мучили чужие люди, которых я презирал, я не так страдал. Но когда меня мучает единственная моя любовь, мне гораздо больнее. Я настолько изменился физически за эти дни, что не можешь себе представить. Действительно стоит вопрос, смогу ли выдержать? Жалела ли ты кого-нибудь? Если да, то почему ты так меня презираешь и наказываешь? У меня сейчас непреодолимое желание видеть тебя, мне кажется, тогда (и только тогда) смогу успокоиться и наметить себе путь. Наверно, я уеду из Москвы, ибо уже не могу здесь жить (а может быть, — нигде?), я специально подожду тебя до января. Я хочу уехать более или менее спокойным. Каждый ищет успокоения, зачем этому мешать?
Пока, целую тебя крепко, моя душа. Спокойной ночи, уже четыре часа утра.
Твой Биди.
Н.! Почему ты в каждом письме пишешь: «Я не люблю тебя, я выхожу за другого, я люблю…» и т. д. Неужели ты считаешь меня совсем непонятливым и каждый раз повторяешь одно и то же. Если ты можешь об этом не писать, я был бы очень рад. Ты пишешь о совершенстве; но то, куда ты стремишься — это не путь к совершенству. Те пути, которые знаю я, видимо, для тебя неприемлемы.
Н.! В конце письма ты пишешь: «Может, для твоего спокойствия лучше мне не приезжать в Москву, тогда я не приеду». Нет, Наташа! Я хочу побеседовать с тобою, выяснить, что происходит между нами в последнее время. Все становится странным. Я — человек, я хочу успокоиться, я устал от всего этого, я болен. Пожалей меня, моя хорошая. Приезжай непременно. О, Наташа, как мятежно на душе…
Н.! С Л. М. завтра же поговорю и скажу, что хочу видеть тебя. Если она не примет, то приезжай к Map. Алекс., она изъявляла желание принять тебя. Конечно, она думает, что ты относишься ко мне серьезно. Я все равно перейду жить пока к друзьям в общежитие. Все рушится, какой-то злой рок преследует меня. Я знаю, что ты смеешься; мне очень больно, больнее быть не может. Помнишь, как-то у Л. М. по радио пели «Сомнение», ты смеялась, услышав это. Мне до сих пор слышится твой смех. Да, да, ужасно! Смех, смех — да… Если он стоит человеческой жизни — так зачем, зачем? Можно же когда-нибудь пожалеть меня и перестать смеяться. Разве я преступник? Нет же! Неужели я видел во сне действительность?
18.
11 декабря 1956 г.
Москва
Наталка, моя хорошая!
Я сегодня получил твое письмо от 7 декабря. С неописуемой радостью прочитал это письмо, ибо оно отличается от других тем, что здесь нет «я не люблю» и т. д., ведь это так болезненно действует на мои нервы. Спасибо тебе, моя любовь. Ты пишешь о пяти эмоциях (клешах) и говоришь, что тебе будет трудно избавиться от второй. Но ты немножко опередила меня, потом я более подробно расскажу обо всем этом. Ведь природа и пр. — это же не подлинная реальность, все это изменчиво, преходяще. Любовь к природе первоначально помогает человеку уединиться от других людей, но потом человек отрицает самого себя, когда погружается в четыре стадии глубокого сосредоточения.
Насчет любви к животным., о которой ты пишешь. Это, видимо, не любовь, а жалость. Я сижу в комнате и слышу, как мучают собаку на улице под окном, я испытываю жалость к ней, но не любовь (об этом я буду писать особо), нужно вообще различать любовь от жалости Жалость есть один из атрибутов Бога и преобразуется по мере совершенствования, поэтому необходимо ее культивировать в себе. Так что продолжай спасать насекомых от человеческих беспощадных ног.
Насчет посвящения. Мы посмотрим, может быть, действительно необходимо подождать и лучше к этому подготовиться. О второй заповеди поговорим потом, мне самому необходимо все подробно восстановить.
Алмазный ад — это ад, куда помещаются только те, которые нарушили правила йога. Как описывается в тибетских источниках, там страшнее, чем в восемнадцати адах, где находятся простые грешники. Но зато, когда кончится срок наказания, человек может сразу слиться с нирваной, без совершенствования. Да, тот, кто нарушит одиннадцать заповедей, может сойти с ума во время созерцания. Таких случаев я знаю много. Но этого не случается с теми, кто не нарушает одиннадцати заповедей. Более слабые и впечатлительные люди вообще не становятся на путь. Огромное значение имеет учитель, от которого ты получишь посвящение. С нами такого несчастья не случится, я думаю. Если сомневаться и пугаться, тогда, конечно, нельзя ничего достичь.
Насчет дарвинизма. Напишу тоже потом, т. е., конечно, напишу, как с точки зрения буддизма нужно понимать дарвинизм.
Наконец-то, ты решила приехать в Москву, спасибо. Я не могу описать радость, которая охватывает меня при мысли, что тебя увижу 5 — 6 января. Благодарю и целую за это. Спрашиваешь, хватит ли двух недель? Мне, конечно, не хватит, меня устроило бы, если ты была бы со мною всю жизнь. Но что делать, увы, в этом материальном мире делается всегда так, как ты не желаешь, поэтому приходится согласиться и на две недели. Ты пишешь: «Я очень соскучилась по тебе». Это вливает в мою душу надежду, радость и небывалое вдохновение творческого ума.
Жду от тебя только таких писем.
Пока, целую тысячи и тысячи раз.
Всегда твой Биди.
19.
11 декабря 1956 г.
