ушей.
Как всякая жаркая страна третьего мира, Индия —страна с проблемой диалога. Кастовое и ролевое совершенно заменяет им индивидуальное. Они из своей роли с неутомительным интеллектом кидают мостик в твою роль, при этом страшно сужают палитру обеих ролей.
Иногда я ругаю Шумита за то, что он плохо строит диалог, не слышит оттенков, как западный человек, потому что тоже привык, что родовое подменяет личное и частное. Увы, это естественно в мире, где традиция диктует то, что у нас определяют вкус и желание.
Часто он не отвечает на вопрос, а отвечает рядом с вопросом, то есть фальсифицирует диалог. В Азии отсутствие причинно-следственных связей собеседников не раздражает.
Слова там не настолько весомы, время настолько длинное и просторное, что важен контекст. Любовь или агрессия транслируется через контекст, а не прицельно. Шумит любит говорить «у нас», и понятно, что это в Индии, хотя живет в Москве двадцать лет...
– Мне на работе говорят: я давно переведен на русский язык, – говорит Шумит, но мысли в блокноте записывает по-английски, а с мамой по телефону общается по-бенгальски. – Наши страны схожи по тем параметрам, которые мне важнее всего!
Конечно, он не чувствует многих оттенков языка и вместо «пока», «хорошо», «договорились» и т.д. лепит вульгарное «давай»... Но это не страшно, один мой знакомый американец вообще к каждой фразе с жутким акцентом прибавляет: «Вот такие пироги!»
А те параметры, которые ему важны, в наших странах действительно совпадают. Русские и индийцы очень эмоциональны, но отличаются по степени проявления своих чувств.
Русские сдержанней, но душевная атмосфера для тех и других важнее финансовой выгоды. У русских и индийцев проблемы с расписанием и обязательностью. Русские в основном фаталисты, индийцы верят в карму. Индийцы пофигисты, русские надеются на «авось».
У индоевропейцев общие предки, отсюда схожесть структуры слова, стиля, синтаксиса и правил грамматики у санскрита и русского.
По мнению индийского исследователя Бала Гангадхара Тилака, анализ Веды и Авесты говорит о том, что прародина ариев находилась в арктическом регионе, а последнее оледенение вытеснило их с севера в Европу.
Тилак издал книгу «Арктическая родина в Ведах» в Бомбее в 1903 году, предвосхитив открытия археологов, геологов, филологов и физиков. Веды рассказывали о жизни наших общих предков на берегу Ледовитого океана и описывали бесконечные летние дни и зимние ночи, Полярную звезду и северное сияние. Среди пришедших на полуостров Индостан были племена «криви» и «драва», те самые кривичи и древляне.
Особенно помнят это реки. Двина, возникающая из слияния Юга и Сухоны, на санскрите означает «двойная»; Сухона – «легкопреодолимая»; Кубена – «извилистая»; Суда – «ручей»; Дарида – «дающая воду»; Падма – «лотос»; Куша – «осока»; Сямжена – «объединяющая людей». В Вологодской и Архангельской областях речки и озера называются Ганг, Шива, Индига, Индосат, Синдошка, Индоманка.
Орнаменты на вологодских национальных костюмах ничем не отличаются от бенгальских и раджастанских, и даже технология именно этой вышивки – настильной глади – по-русски называется «чекан», а по-индийски – «чикан». Собственно, и слово «Русь» происходит от прилагательного «русья», что на санскрите значит «святая, светлая».
...Мы вернулись, я начала бороться с чемоданом, который всегда оказывается мал, когда покидаешь чужую страну. Предстоял обед в ресторане Русского центра. Ничего неиндийского здесь не подавали. Ресторан работал как престижный закрытый клуб, за столами курили кальяны.
Кстати, кальян тоже изобрели индусы. Причем задолго до открытия Америки и завоза табака в Старый Свет. Тогда в кальян закладывали опиум и бетель, а дым протягивался через наполненную жидкостью ореховую скорлупу. Современный вид кальян приобрел только в середине шестнадцатого века.
За соседними столами сидели индийцы, заходившие на конференцию. Часть из них была с детьми по случаю выходного дня. Женщин почему-то не было, и это вскоре объяснилось тем, что в главном зале проходил показ свадебных сари модных модельеров. Мы с Мариной бросились туда.
Индийский показ моделей, по крайней мере тот, на который я попала, выглядел ужасно трогательно. Блистая в шмоточной индустрии, страна не созрела для женской самопрезентации. А если и дозволяет ее, то только присматривая за ней, как евнух за гаремом.
Например, недавно был скандал из-за того, что на показе мод в Мумбае с плеча одной манекенщицы упала бретелька, обнажив грудь, а у другой была расстегнута молния на юбке. Власти потребовали просмотра видеозаписи экспертами и выяснения: был данный «стриптиз» умышленным оскорблением зрителей, или они на совести бретельки и молнии. Скандал происходил при участии губернатора!
А другой конфуз дошел до суда: во время показа мод в Джайпуре на спине одной из моделей был изображен Махатма Ганди. Суд постановил, что спина девушки бесчестит лицо Махатмы, и потребовал, чтобы публичные извинения нации принесли не только организаторы показа, но и присутствовавший на нем шеф местной полиции.
Девушки на подиуме Русского центра были замечательные, слава богу, не считающие калории и с вполне внятными филейными частями. Проблема была не в этом, а в том, что они совершенно не понимали сути демонстрации одежды, и на каждой из них было написано: «Ну как вам я?»
Одни были отличницы: «Вот мне велели показать, я и показываю!» Другие были скромницы: «Смотрите, какая я застенчивая, ничего, если я сейчас споткнусь и шлепнусь?» Третьи были открытые: «Дурак будет тот миллионер, который на мне не женится!»
Только одна из них двигалась в направлении внутренней свободы, но странным способом – вихляясь и обстреливая зал глазами, бурно, как трансвестит на карнавале.
Сари были красивые, в основном алые с золотой вышивкой и драгоценными камнями, но до них уже глаз не доходил, девушки начисто съедали их своим поведением.
Под финал выходили дизайнеры, получали цветы и овации, и молодые почтительно прикасались ладонями к ногам пожилых. Эдакое трогательное столкновение времен на одной сцене...
После показа делать было совершенно нечего. За окнами стояла темнота. Дети сотрудников радостно носились по застекленным этажам Русского центра. В саду в темноте и духоте все еще вкалывали индийцы. Страшно хотелось домой...
Игорь с Мариной отвезли меня в ночное кафе, где сидело несколько семейных пар молодых сотрудников Русского центра с детьми. В просторном кафе, несмотря на субботу, кроме русской компании, были только две молодые индийские пары. Дети сотрудников носились по ночному кафе и ели пирожные. Взрослые пили кофе и болтали о том, о чем уже тысячу раз переговорено.
Нудная дипломатическая реальность в отсталой стране, в которой некуда пойти ночью. Посреди разговора одна девушка вдруг резко обратилась ко мне:
– Как хочется поменяться с вами местами! Пройтись завтра по Москве, подышать нормальным чистым воздухом! Увидеть снежинку на рукаве...
Видимо, тема была табуирована, все осуждающе повернулись на нее и тут же хором заговорили о другом.
В аэропорту Игорь провел меня по зеленому коридору через все кордоны и заслоны. При виде футляра ситара, солидно едущего на колесиках, таможенники и носильщики смотрели на этикетку и восхищенно спрашивали меня:
– Биба? Настоящий Биба? Ты музыкант?
Что означает «Биба», я так и не поняла, но именно это было написано на футляре. Представитель Аэрофлота, вызванный Игорем для перевозки такого серьезного инструмента, пообещал довезти его как хрустальную вазу.
Мы попрощались с Игорем. Увы, подробно высказать ему благодарность в суете ночного аэропорта не хватило времени. Надеюсь, ему и Марине попадутся в руки эти строки!
Зал ожидания. Такие разные люди со всего мира. Прилетевшие англичанки в майках на тоненьких бретельках и скандинавы в пуховиках, летящие домой. Тучи индийцев.
Родители с тремя детьми, мальчишками-подростками и пятилетней девчушкой, которая начинает трубно орать каждый раз, когда братья не слушаются ее команд.
