— Не утруждай себя, Рин Тардейн, — донесся голос снаружи. — Моя магия непроницаема.
Путник опустил занесенный меч и посмотрел Талтелиэлю в глаза.
— Интересно, — сказал провидец, как будто сейчас он нечто заметил и хотел узнать, заметил ли это и Путник. — Что ж, это не так важно.
Предсказатель пожал плечами и продолжил, отмечая про себя все, что казалось ему достойным внимания:
— Я сожалею, что прервал твою борьбу, Дух Мщения. Ты храбро сражался, как и подобает человеку твоей подготовки и навыков, но твой бой против Лорда Певца окончен.
— Твой хозяин заслуживает смерти, — ответил Путник. — Отпусти меня.
— Прошу тебя… Лорд Певец не мой хозяин, — на лице провидца мелькнула едва заметная тень раздражения, но речь Талтелиэля оставалась ровной и спокойной. Путник ощутил небольшой холодок — он редко встречал существ, способных столь сильно подавлять свои эмоции. — Ты, к сожалению, прав. Но сейчас я должен выполнять его приказы, и эти приказы включают твое поражение.
— Тогда ты взял меня, — произнес Путник. — Моя борьба подошла к концу.
Он опустил голову:
— Раз ты служишь этому злодею — убей меня.
Талтелиэль не моргнул и глазом.
— На самом деле, у меня другие планы касательно тебя.
Удивленный взгляд Путника встретился с глазами эльфа.
Тот пожал плечами.
— Все происходит так, как я предвидел. Я одолжу несколько мгновений твоего утекающего времени, а затем мы вместе сбежим из когтей Лорда Певца, хоть никогда более и не встретимся в этом мире.
Путник нахмурил брови, но согласился, не до конца понимая. Он интуитивно почувствовал, хоть и не знал точно, что предсказатель не желает ему зла, даже одобряет его борьбу.
В нем вспыхнула искорка надежды, но это была не надежда победить Грейта. Скорее, это значило, что он вновь сможет увидеть Арью…
Путник сел, подобрал под себя ноги и закрыл глаза.
— Не хочешь ли ты, чтобы в последующие минуты я рассказал о твоей прошлой жизни? То, что я видел, и чего ты не помнишь? — спросил Талтелиэль. — Это может оказаться твоим единственным шансом.
Спустя долгий миг Путник покачал головой.
— Рин Тардейн погиб пятнадцать лет назад, — ответил он. — Что бы ты не рассказал мне о прошлом, сейчас это не будет иметь для меня никакого значения.
Тателиэль кивнул.
— Только одно, — произнес он.
Путник склонил голову к плечу.
— Твой голос был прекрасен, — сказал эльф. — Для человека.
Путник почти улыбнулся.
Грейт ударил, но Мерис внезапно выпрямился, взмахнул кромсателем справа налево, и разрубил позолоченную рапиру точно посередине.
Бард оцепенел, глядя, как Мерис продолжает свое движение разворотом, заставляя клинок очертить полукруг и войти Лорду Певцу между ребер.
Грейт смотрел на сына, а тот выплюнул куриное сердце и небольшую порцию крови. Вот почему его голос казался странным. Оружие Грейта не задело никаких жизненно важных органов, только мякоть.
— Я перенял у тебя много странных привычек, — сказал Мерис. — Но злорадство не в их числе.
Сопротивляясь боли, Дарен Грейт попытался ударить юношу лезвием в наруче, но тот легко отвел клинок топором. Затем провернул меч, вызвав у отца судорожный вздох. Кромсатель показался наружу из спины Дарена Грейта.
Тот упал на колени, насквозь пронзенный мечом, боль пылала во всем его теле. С губ сорвались слова и капли крови.
— Мерис, пожалуйста, — прохрипел он. — Льета…скажи ей… мне жаль. Я убил Тарма и мальчишку Рина… уже так давно. Только я. Скажи ей — мне жаль.
Мерис засмеялся над ним.
— Лжешь до последнего, да, отец? — спросил он. — Что ж, думаю, это достаточно близко к правде — достаточно, чтобы поддержать мой статус куэрваррского героя.
Он улыбнулся.
Дарен Грейт закашлялся, затем вновь попытался заговорить.
— Талтелиэль… ты солгал мне… ты сказал, ты сразишься… и победишь… моего сына… солгал…
Трясущейся рукой он схватил висевший на шее янтарный амулет.
И на эту руку наступил сапог; Мерис прижал её к земле. Смуглый юноша улыбнулся страшной улыбкой. Наступило время последнего акта мести.
— Нет, отец, он не лгал, — засмеялся Мерис. — Он сдержал обещание. Сразился с твоим сыном и победил.
Затем Мерис уперся ногой, вырвал клинок из тела отца, и Лорд Певец рухнул на пол.
Лицо купавшегося в океане боли Грейта исказилось агонией и непониманием. Затем пришло осознание, и его взгляд смягчился.
— Льета… почему ты… почему ты не сказала? — он в последний раз втянул воздух. — Любимая… прости… что я не догадался…
Комната погрузилась во тьму, ему показалось, что он видит перед глазами смеющееся лицо. Это был юный Рин — его Рин — ослепительные синие глаза, так похожие на глаза его прекрасной Льеты, сиявшие свете ламп…
Он слышал, как Рин бежит к нему, но мальчик был так далеко… Грейт знал, что ему никогда не успеть. Рин и Льета никогда не были с ним, и он причинил им столько боли, что был почти рад тому, что уже никогда и не будут.
— Мы встретимся снова, — прошептал он почти нежно. — В мире, свободном… от ненависти и боли.
В первый и последний раз в жизни Грейт чувствовал раскаянье.
А потом он не чувствовал ничего.
Уголки губ Талтелиэля чуть изогнулись вверх.
— А, — вот и все, что он сказал. И исчез.
Когда провидец ушел, сияющая сфера, окружавшая Путника, пропала. Тарм, его отец, был рядом, как всегда — безмолвный, побуждая его не останавливаться.
И Путник не стал.
Он бросился к особняку Грейтов. Над головой сверкнула молния, обещая новый ливень, но дождь не начался.
Во дворе только начинали цвести привезенные с далекого юга вишни, расцвечивая все вокруг белым и розовым. Вымощенная дорожка от ворот ко входу в дом казалась невероятно длинной, и Путник мчался изо всех сил. Его изорванный плащ черной кляксой парил за спиной на фоне моря красоты.
Оказавшись внутри, он перешел на шаг, вглядываясь в каждую тень в поисках угрозы. Он скользил по залам, которых не знал, но, каким-то образом, помнил — как будто однажды уже ходил здесь; воспоминания, смытые его собственной кровью пятнадцать лет назад.
После встречи со Льетой его память медленно возвращалась, словно расколотый мозг вновь собрался воедино. Сейчас он жалел о том, что отвернулся от матери и отказался выслушать то, что она хотела сказать. Гнев ослепил его, но теперь Путнику стало интересно.
В конце концов, эти возвращавшиеся воспоминания о доме Грейта откуда-то взялись…
Что-то в этом здании, которое он старательно обходил стороной последние пятнадцать лет, чтобы не поддаться жажде мести, казалось пугающе знакомым. Эта стена… тот столик… расположение коридоров,
