– Густав, наливай, – махнул рукой Шелегов. – И шефу стаканчик…
– Я не буду, – помотал головой Сергей.
– Хорошо, – согласился Закир и снова повернулся к Коурису.
– Весь интерес – в преодолении препятствий, – продолжил он свою мысль. – А когда ты к ней подошел, и она уже твоя – это в конечном итоге не так интересно. Кстати, одно тебе замечание.
– Какое?
– Вот ты поговорил с девушкой, повернулся и отошел. Так ты в этот момент хоть немного следи за собой. Она же смотрит тебе в спину. А то отходишь, как медвежонок Кузя…
– Вечная любовь – это сказка, которую рассказывают мужчины накануне восьмого марта, – ни с того ни с сего проговорил вдруг Густав, берясь за бутылку.
Закир замолчал, медленно обернувшись к напарнику, но тот, не замечая пристального взгляда, осторожно наливал водку.
Кто-то у стойки включил музыку.
Зазвучала грустная песня. Девушка пела резко, с надрывом и чуть не плача.
' Я приду к тебе на помощь.
Я с тобой, пока ты дышишь… '
– А вы считаете, что любви нет? – пьяно спросил Коурис. – Но вот ведь поют же в песнях!..
– О, брат! Хватил! – засмеялся Закир, подставляя Густаву рюмки поближе. – Как тебе это лучше объяснить? Когда мужчина поет о любви к женщине, ты понимаешь, что он имеет ввиду совсем не тех женщин, которые повседневно встречаются тебе на улице и на работе, а про какую-то особенную, отличную ото всех.. Так и песни женщин про мужчин – там совсем не про нас с тобой, и даже близко нет ничего подобного.. Так что, если слышишь где-то в песне – Give me love! – не обольщайся, это не про тебя… это не тебе поют.
Мужчины с трудом подняли рюмки над столом. Сергей поддержал их кефиром. Залпом выпили.
– Да, – с трудом ворочая языком, проговорил уже порядком пьяный Густав, поставив свою рюмку и забыв закусить. – Если захотеть, всегда можно сделать так, что любая женщина окажется у ваших ног. Главное – посильнее размахнуться.
– Мы вообще-то не про это… – сказал Закир, снова внимательно посмотрев на Густава и протягивая ему свой свитер. – На, подложи под голову. Отдохни пока… Мы скоро закончим. – Он посмотрел на Сергея. – Не обращайте на нас внимания, у нас тут долгий разговор…
Сергей вяло пошевелил пальцами – мол, все понятно, посматривая на вторую банку йогурта – организм категорически ее отказывался принимать.
– Когда ты смотришь на девушку, – продолжил Закир, грудью навалившись на стол и хрустя печеньем, – и она понимает, что нравится тебе, но ты не можешь к ней подойти – она не думает о том, что это тебе трудно, что ты в чем-то сомневаешься, что тебе в этом надо помочь… А думает, что ты слюнтяй, раз не можешь этого сделать, и совсем не тот человек, который ей нужен.
Коурис слабо кивнул.
– Главное – это произвести на нее первое впечатление. А оно базируется на каких-то их внутренних желаниях, ассоциациях или опять же внутренних ее представлениях, и подчас бывает самым неожиданным – какой-то наш жест, фраза, что-то подобное прочитанное ею в книге или увиденное в кино, которое ее сильно захватило, заставив сопереживать, или даже просто начищенные ботинки… Приблизительно по таким, даже самой ей неведомым параметрам девушка делает свой выбор. А когда она его сделает, то тут уж она старается в своем избраннике увидеть только положительные черты и прощает те отрицательные, которые бы она не простила при первоначальном выборе. Так что часто так бывает – идет красивая хорошая женщина с каким-то сморчком. И удивляешься – почему это так?
– Да, – искренне согласился Коурис.
– А просто в какой-то момент он, возможно, сам того не зная, сказал или сделал что-то такое, что соответствовало ее внутреннему представлению.
Коурис снова пьяно кивнул, уронив голову на грудь, но снова ее поднял волевым усилием молодого и еще ни чем не разрушенного организма.
– Главное, это подход… – продолжал Закир, не делая пауз, пьяно глядя в еще более пьяные глаза юноши. – Можно быть очень прекрасным человеком, но если волею судеб, – например, по работе, – целыми днями должен оставаться вдвоем с девушкой наедине – и видеть ее каждый день и к тому же без свидетелей, ты сразу приступишь к активным действиям – начнешь обнимать, целовать – тогда она возненавидит тебя и ты уже ничего не сможешь поделать. А если ты – подонок, но точно в такой же ситуации покупаешь ей цветы, шампанское, шоколад и так далее и устраиваешь небольшой пикничок на рабочем месте без всяких намеков и движений руками… Тут-то ты можешь завоевать ее сердце и потом она будет долго терпеть или прощать всю твою подонкость…
Закир немного помолчал. Казалось, он трезвел на глазах от собственной лекции.
– Ведь одна и та же фраза в одних и тех же ситуациях воспринимается по-разному, – продолжил он более уверенным голосом. – Например – ты танцуешь наедине с очаровательной женщиной. Наклоняешься, или, даже, допустим, приподнимаешься на цыпочки, и спрашиваешь на ушко – Можно я вас поцелую? – Если она уже решила для себя, что переспит с тобой – этот вопрос ее рассмешит и еще больше расположит тебя к ней. А если она еще ничего не решила и ждет от тебя каких-либо действий, чтобы потом только решить как ей себя вести – этот вопрос скорее всего слегка оттолкнет ее, так как охарактеризует тебя как человека неспособного к каким-либо самостоятельным решительным действиям, предпочитающим часть активности перекладывать на свою партнершу. Чего женщины в большинстве своем все-таки не любят. А любят они ничем не забивать голову никакими проблемами, и иметь такого мужчину который бы все решал за них, обеспечивая их материально…
Закир замолчал, обведя более трезвым взглядом аудиторию. Сергей допивал кефир, борясь между жаждой и отвращением к еде. Густав мирно дремал на руках. Один только Коурис, покачиваясь на стуле, старался держать себя на уровне.
– Понятно, о чем я говорю? – спросил Закир юношу.
Тот тяжело кивнул свободно болтающейся головой.
Некоторое время Закир критически оценивал состояние Коуриса, зная, что Сергею эта лекция абсолютно безразлична. Решив, наверное, что тот еще способен что-то понимать, Закир продолжил.
– Когда любишь девушку, подошел к ней на танцах, после того, как она только что закончила танцевать с другим. Спросил – Можно вас пригласить? – А она – Не хочу. – Как тогда себя поведешь? – Коурис промолчал. – Естественно – растеряешься, смутишься, обидишься. Правильно? – Аэций меланхолично кивнул. – Отойдешь как побитая собака. И вечер считай испорчен. Да и ее мнение о тебе мягко выражаясь будет не очень… если она вообще тебя запомнит. А когда к ней равнодушен? Да никаких проблем. Ее отказ тебя даже и не заденет. – Не хочешь? Ну и не надо. Я тогда сам… – Возьмешь ее на руки, выйдешь на середину зала, покружишься с ней немного… Глядишь, и отложился в ее памяти… И вообще, вспомни старое правило – Лучше ненависть, чем равнодушие, – повторил Закир, судя по тому как поморщился стажер, в десятый или двадцатый раз.
– Этот номер не всегда может пройти, – проговорил Аэций, не в силах достать сигарету из пачки и поэтому высыпав их все на стол.
– Ты пойми, – стал убеждать его Закир. – На самом деле можно увлечь любую женщину, надо только забыть про всех остальных, сосредоточиться только на одном объекте и постоянно думать только о ней, и рано или поздно ключик к ней сам по себе подберется, или хотя бы вознаградится твоя настойчивость как признак действительно сильного чувства. Так что попробуй сначала это. Вот кто тебе нравится?
Коурис что-то тихо сказал ему на ухо.
– Э-э, брат! Ну ты и выбрал, – искренне возмутился Закир, слегка покосившись на Сергея. – Не советую. – Он немного помолчал. – От любви, как и от насморка, нет лекарства, – сказал Закир серьезно. – Надо только подождать – само пройдет… Может быть…
Шелегов откинулся на стуле и оглядел зал.
– А вообще жизнь – это такая тоска! – вдруг неожиданно проговорил он. – Все время только и ждешь прихода смерти…
Коурис неопределенно пожал плечами.
