имевший первоначально преимущество в ходе, тотчас же повернул, лег параллельным курсом и заставил меня принять бой, начавшийся в 5 часов утра, с расстояния свыше 60-ти кабельтовых. Вскоре из пролива с юга показался идущий на соединение с неприятелем крейсер 2-го класса типа 'Нанива'. Неприятель, заметив мое намерение выбраться на норд-ост в открытое море, стал склонять курс в нашу сторону и тем помешал исполнению нашего маневра, почему, выбрав удобный момент, быстро повернул вправо и лег в норд-вестовую четверть, с расчетом, до подхода к корейскому берегу, отойти на север. Этот маневр не был замечен своевременно, и при увеличившемся до 17-ти узлов ходе появилась полная вероятность удачи, но не прошло и пяти минут, как крейсер 'Рюрик' вышел из строя и поднял сигнал: Руль не действует', почему я поднял ему сигнал: 'Управляться машинами' и продолжал идти прежним курсом. Не получив на этот сигнал ответа и видя, что все японские крейсера сосредоточили свой огонь на 'Рюрике', все последующее мое маневрирование имело исключительной целью дать ему возможность исправить повреждения руля, отвлекая на себя весь огонь неприятеля для прикрытия 'Рюрика'. В это время были замечены еще два крейсера 2-го и 3-го класса, шедшие на соединение с неприятелем. На 'Рюрике' был поднят сигнал: 'Не могу управляться'. Маневрируя впереди его, я дал ему возможность отойти по направлению к корейскому берегу мили на две, и так как на поднятый ему около 8-ми часов сигнал: 'Идти во Владивосток', он отрепетовал его и привел на надлежащий курс, имея при этом большой ход, что было видно по буруну впереди его носа, я с крейсерами 'Россия' и 'Громобой' окончательно лег на норд-вест, все время сражаясь с неприятелем, взявшим параллельный курс и державшимся от нас на расстоянии от 32 до 42 кабельтовов. В это время 'Рюрик' находился от нас приблизительно за зюйд-вест на расстоянии 3―4 миль. На этом галсе бой продолжался полных два часа и нам нанесены значительные повреждения: на крейсере 'Россия' были пробиты 3 дымовых трубы, что препятствовало хорошо держать пар, и выведены из строя 3 котла. Около половины девятого часа 'Рюрик' стал сильно отставать и снова повернул носом от берега. Видно было, что присоединившиеся два крейсера 2-го класса завязали с ним бой, после чего он вскоре стал скрываться из вида. Но так как адмирал Камимура с 4-мя броненосными крейсерами неотступно держался наравне с нами и, таким образом, удалялся от 'Рюрика', то я продолжал бой на этом галсе, отвлекая неприятеля дальше на север, в надежде, что 'Рюрик' справится с двумя, сравнительно слабыми, противниками и, исправив повреждения руля, будет в состоянии самостоятельно достигнуть Владивостока. Незадолго до 10-ти часов, противник, отойдя на расстояние 42 кабельтовов, открыл самый убийственный огонь за все время боя, что произвело впечатление, будто после этого он пойдет на нас в атаку, но, к общему удивлению, в 10 часов, стреляя залпами, весь отряд пошел от нас, повернув последовательно вправо и прекратил огонь после 5-ти часового жестокого боя. Я сейчас же начал приводить в известность потери и повреждения. На 'России' в подводной части и у ватерлинии было 11 пробоин, а на 'Громобое' — 6. Убыль флотских офицеров на обоих судах превышала половину состава, нижних же чинов — доходила до 25 %. В виду перечисленных обстоятельств, не представлялось решительно никакой возможности возобновить бой, вернувшись к месту разлучения с 'Рюриком', находившимся по меньшей мере в 30-ти милях к югу. Необходимо было, пользуясь тихой погодой, остановить машины, наскоро исправить главные пробоины и идти во Владивосток. На крейсере 'Россия' убит капитан 2 ранга Берлинский, ранены: лейтенант Иванов 11-й и Петров 10-й, мичманы — Домбровский, барон Аминов, Колоколов и Ломан; на 'Громобое' — убиты: лейтенанты Браше и Болотников, мичманы Гусевич и Татаринов; ранены капитан 1 ранга Дабич — тяжело; Владиславлев, Дьячков и мичман Руденский — легко; контужены: лейтенант Молас и мичман Орлов; нижних чинов на обоих крейсерах убито 135, ранено — 307. Убитые, кроме капитана 2 ранга Берлинского, похоронены в море. В заключение считаю своим долгом засвидетельствовать о доблестной службе и преданности долгу офицеров и нижних чинов отряда. Это были железные существа, не знавшие ни страха, ни усталости. Вступив в бой прямо от сна без всякой перед тем пищи, они в конце 5-ти часового боя дрались с той же энергией и стойкостью, как в самом начале его'.
К сему рапорту начальника отряда считаю долгом донести Вашему Императорскому Величеству, что по личном осмотре крейсеров, всех повреждений от действия неприятельских снарядов и по понесенным потерям в личном составе я мог убедиться, в какой высокой степени в этом неравном бое с превосходными силами противника, личный состав своей стойкостью, мужеством и самоотвержением исполнил свой долг.
2. Во всеподданнейшем донесении наместника Дальнего Востока адмирала Алексеева о последних минутах 'Рюрика' говорится следующее:
Всеподданнейшая телеграмма наместника.
Всеподданнейше представляю Вашему Императорскому Величеству донесение лейтенанта Константина Иванова 13-го.
Находясь в составе отряда крейсеров под флагом контр-адмирала Иессена, 1 августа, в четыре с половиной часа утра, встретили неприятельскую эскадру в числе 4-х броненосных крейсеров, с которыми и вступили в бой. При повороте колонн неприятель преимущественно сосредоточивал огонь на нас. Приблизительно в восьмом часу утра неприятельским снарядом был поврежден руль, который остался положенным лево на борт. Так как подводной пробоиной затопило румпельное и рулевое отделения, и одновременно с этим была перебита вся рулевая проводка, то управление машинами, вследствие положения руля было крайне затруднительно, и крейсер не мог следовать сигналу адмирала идти полным ходом за уходящими крейсерами 'Россией' и 'Громобоем', ведущими бой с 4-мя броненосными крейсерами, отстал и принял бой с подошедшими вновь 2-мя крейсерами 'Такачихо' и 'Нанива', которые пользуясь затруднительным положением управления нашим крейсером, держали его под продольным обстрелом справа, чем наносили нам большой вред своими выстрелами из орудий крупного калибра. Попытка таранить их была замечена неприятелем, и он без труда сохранил свое наивыгоднейшее положение. Наш огонь постепенно ослабевал вследствие большого числа подбитых орудий, и в начале 12-го часа дня наш огонь прекратился совершенно, так как все орудия были подбиты и была больная убыль в офицерах и нижних чинах. В это время была выпущена одна мина из нашего аппарата, но не достигла цели; остальные аппараты были разбиты. Командир — капитан 1 ранга Трусов и старший офицер капитан 2 ранга Хлодовский были смертельно ранены в самом начале боя. Командир был убит в боевой рубке, а старший офицер умер от ран: сломаны обе ноги и рана в боку. Из 22-х офицеров убиты и умерли от ран: лейтенант — Зенилов, временно командовавший крейсером, которого заменил я, барон Штакельберг, мичманы — Ханыков, Плазовский, Платонов, доктор Брауншвейг. Утонул после затопления крейсера старший механик Иванов 6-й. Ранены: лейтенанты: Иванов 13-й, Берг, Постельников, мичманы — Терентьев, Ширяев, капитан Салов, механик Тонин, доктор Солуха, прапорщик запаса Ярмештедт. Остались невредимыми: мичман барон Шиллинг, прапорщик запаса Арошидзе, механики Гейно и Маркович, шкипер Анисимов, комиссар Краузман и иеромонах Алексей. Из 800 человек команды, по имеющимся у меня сведениям, приблизительно убитых 200, раненых тяжело и легко 278 человек. Не имея возможности управляться судном из-за порчи руля и перебитых некоторых главных паровых труб, уйти от неприятеля не мог. Вследствие уничтожения средств защиты, в виду приближения 4-х броненосных крейсеров, возвратившихся из погони за нашими, и вновь появившихся 3-х крейсеров 2-го класса с 5-ю миноносцами, решил взорвать крейсер, что мной было приказано исполнить мичману барону Шиллингу, но эта попытка не удалась, так как часть бикфордовых шнуров была уничтожена в боевой рубке от взрыва снаряда, а другая находилась в затопленном рулевом отделении; поэтому приказал затопить крейсер, открыв кингстоны, что было исполнено механиками. Оставшееся время до погружения крейсера было употреблено на спасение раненых и команды с помощью матрасов, поясов, обломков дерева, так как все шлюпки были разбиты. Вскоре по прекращении огня, неприятель также перестал расстреливать нас. В конце 12-го часа дня крейсер пошел ко дну, а всплывшая команда была подобрана неприятельскими судами, с полной заботливостью доставившими нас в Сасебо. Прием и уход за ранеными был весьма внимателен, а отношение к остальным чинам весьма хорошее. Офицеры и команда во время боя вели себя с полным хладнокровием и исполняли свой долг до конца. Настоящее донесение доставил иеромонах о. Алексей, отпущенный японцами как не военнопленный через Нагасаки — Шанхай.
3. В записках одного офицера с крейсера 'Россия' говорится следующее:
'…30 июля утром очень рано снялись с бочек и вышли в море. Всех очень интересует, куда мы посланы. Около 10 часов, выйдя из Амурского залива и отправив обратно сопровождавшие нас миноносцы, адмирал поднял сигнал: 'Наша эскадра вышла из Артура, теперь сражается'. Тут только догадались мы о цели похода: значит идем в Корейский пролив на соединение с нашей эскадрой. Днем шли строем фронта
