Час Пандоры

Рот печально покачал головой, а президент посмотрел на стену и громко выдохнул воздух.

– Господин президент, учитывая минимальный инкубационный период в двое суток, мы должны быть готовы к тому, что на борту этого самолета умрут двести пятьдесят семь человек – пассажиры и члены экипажа. По меньшей мере, пока они в Исландии, мы имеем возможность общаться с ними, используя дополнительные защитные костюмы, и послать на борт добровольцев, чтобы помочь им. Я имею в виду, что мы не собираемся никого умерщвлять, но им может понадобиться морфий или что-нибудь еще, чтобы облегчить конец. Чего мы сделать не можем, так это снять их с самолета.

– Что вы говорите, Джон? Есть же какой-нибудь выход.

Уставившись на секунду в пол, Рот глубоко вздохнул, прикусив нижнюю губу. Вдруг он снова взглянул президенту прямо в глаза.

– Я полагаю, господин президент, что мы столкнулись с трагедией, которая, вероятно, войдет в историю как темная глава человеческих экспериментов. То, что вот-вот произойдет с пассажирами этого рейса, разобьет сердца даже отъявленным циникам. Я просто хотел убедиться, что вы об этом знаете, ведь каковы бы ни были наши действия, это будут анализировать в течение десятилетий.

– И вы уверены, что нет никакой надежды? – Президент встал с консоли, руки упали вдоль тела. – У нас есть данные вскрытия умершего пассажира? Того профессора?

Джонатан Рот отрицательно покачал головой. Его собеседник медленно двинулся к углу комнаты, одной рукой потирая подбородок, а заместитель директора ЦРУ продолжал пощипывать кожу на пальцах левой руки.

– Группа патологоанатомов как раз направляется туда. Но, господин президент, цепочка заражения уже достаточно ясна. Во-первых, мы знаем, что биологическое вещество значительно опаснее того, с чем мы сталкивались раньше, потому что его завезли с маленького склада, где хранились штаммы смертельно опасных вирусов, разработанные Советами много лет назад. Даже они побоялись их использовать. Мы знаем, что этот вирус случайно доставили в лабораторию в Баварии. Известно, что там заразились два исследователя. Они умерли через два дня, после того как потеряли рассудок. Мы знаем, что в самый разгар болезни один из них запаниковал и сбежал, что привело к непосредственному контакту с профессором Хелмсом. Немцы полагают, что они разбили окно в машине во время борьбы, заражение произошло, вероятно, через кровь. И, сэр, нам известно, что профессор Хелмс, тоже два дня спустя, неожиданно заболел и умер на борту «Боинга-747», полного пассажиров. Факт его заболевания этим вирусом означает, что он мог передать его другим, и шансы на всеобщее заражение посредством системы кондиционирования воздуха в салоне равняются, по мнению моих экспертов, ста процентам.

Президент повернулся к своему собеседнику, стоя всего в нескольких дюймах от него, и тоже понизил голос.

– Подождите минутку. Вы говорили, что это был сердечный приступ! Таково было ваше первоначальное сообщение несколько часов назад, Джон.

– Да, сэр. Но нам сказали, что это вполне может быть еще одним проявлением этого вируса. Мы все еще не знаем, каким образом он убивает. Нам известно только, что он смертелен. Это может быть целый букет симптомов, а не один... Я хочу сказать, что хотя вирус несет ужасную смерть, вызывает коронарную или легочную недостаточность, но результат всегда один и тот же. Стопроцентная смерть.

– Вы сказали, что исследователь в Баварии умер, сойдя с ума. И что же, профессор тоже стал неуправляемым, как и немецкий ученый?

Рот снова отрицательно покачал головой.

– Нет, насколько мне известно. Но психическая реакция не обязательна. У некоторых она возникает, у некоторых нет, и реакцию лаборанта могла спровоцировать паника или истерика в связи с его болезнью.

Президент энергично помотал головой.

– Джон, мне это не кажется такой уж прямой связью. Мы все еще можем надеяться. Возможно, Хелмс не был инфицирован. Может быть, кто-нибудь выживет. Может быть, выживут многие!

Прежде чем ответить, Рот выждал несколько секунд.

– И если так, то есть вероятность, что выжившие превратятся в постоянных носителей вируса и никогда не смогут вернуться домой. К примеру, зараженные вирусом СПИДа никогда не могут от него избавиться.

Президент снова повернулся к нему и ошеломленно посмотрел на Рота. А тот решил продолжить:

– Сэр, я тоже пытаюсь не терять надежды, но чутье подсказывает мне, что для этого нет оснований. И если оно меня не обманывает, нам необходимо быстро подготовиться. В каком месте это должно произойти?

– Вы имеете в виду освещение в средствах массовой информации? – почти засмеялся президент. Перед его мысленным взором уже предстали газетные заголовки: «Президент ищет политической выгоды, пока сотни мучаются в агонии».

Рот немедленно всплеснул руками.

– Нет, нет, нет! Я имел в виду дальнейшее заражение населения. Нам придется сжечь самолет и все тела. Вероятно, необходимо будет перегнать самолет в отдаленное место в пустыне и использовать небольшой атомный заряд, чтобы быть уверенными в том, что ни один биологический компонент не выживет. Господи, сэр, если мы не справимся с этим и вирус попадет в широкие слои населения, то может погибнуть половина человечества! Я не шучу, господин президент. Это биологический эквивалент термоядерной войны, если мы с ним не справимся! От этой болезни нет лекарств, и она убивает за три дня. Выводы головокружительные!

Президент так долго молча смотрел на заместителя директора ЦРУ, что Рот забеспокоился, не впал ли его собеседник в своего рода транс.

– Термоядерной? – Наконец президент отвернулся, качая головой, несколько секунд смотрел на карту и только потом заговорил. В его голосе послышались хорошо выверенные новые нотки – командные. – Ладно, Джон. Вы упомянули пустыню. Хорошая идея. Найдите мне что-то в этом роде, где-нибудь за океаном, с достаточно длинной взлетно-посадочной полосой. Пусть это будет такое место, куда мы сможем срочно