— Ей пришлось вернуться к родителям в Хеллендейл. А девчонке-то уже двадцать пять лет. Представь? Если бы мне пришлось вернуться к отцу, я бы на себя руки наложила.
— Классное пиво. — Фредди решил переменить тему.
— 'Сан-Мигель'. Темное. В Майами это самое лучшее. Его импортируют с Филиппин. У меня знакомый продавец в «Краун», он всегда оставляет для меня несколько бутылочек... Четыреста долларов — это только квартплата. Еще за электричество набегает двести баксов.
— Ни хрена себе! Серьезно?
Сьюзен кивнула.
— Кондиционер ведь все время включен. Говорят, скоро электроэнергия еще подорожает. Вчера передавали по десятому каналу. Ты знаешь, это меня очень беспокоит. Марти, сам понимаешь, зарабатывать уже не может, а одна я такие расходы не потяну.
— Не переживай. Я, как-никак, твой жених. Сумею о тебе позаботиться.
Фредди взялся руками за сетку, ограждающую лоджию, и задумался. В аэропорту он сломал палец именно Мартину, в этом нет никаких сомнений. Фредди не хотел убивать бедного кришнаита, он намеревался просто сломать ему палец, чтобы не портил людям пиджаки. А этот несчастный пиджак в Майами оказался на фиг не нужен. Все-таки тесен мир. Случайно убил парня, а потом познакомился с его глупышкой- сестрой.
Фредди стоял, обдаваемый порывами липкого влажного ветра, и смотрел на огромную автостоянку, где было припарковано всего шесть машин. Белый «трансам» стоял в шестом ряду, на пронумерованном месте. Фонари на стоянке не горели — видимо, в целях экономии электричества, — луна еще не взошла, и потому за оградой «Сосенок» царил непроницаемый мрак. Фредди ощутил себя стоящим на краю бездны. Капли пота побежали из подмышек по его телу.
— Давай вернемся в комнату, — сказал Фредди. — Неужели жара даже ночью не спадает?
— Чуть-чуть. В четыре утра температура опускается примерно до двадцати трех градусов, но резко возрастает влажность.
Фредди снял рубашку и разулся. Сьюзен уселась на кушетку в сине-зеленую полоску и включила телевизор.
— Что будешь смотреть, Младший? — спросила она.
— Ничего. Мне надо позвонить. Где у тебя телефонный справочник?
— Под кофейным столиком. Там два справочника. А телефон...
— Я вижу, где телефон.
Фредди отыскал номер отеля «Интернешнл», позвонил в регистратуру, выписался из отеля и попросил, чтобы все его счета, включая счет от парикмахера, оплатили кредитной карточкой мистера Готтлиба.
— Да, мне очень понравилось в вашем отеле, — сказал Фредди на прощанье и повесил трубку.
Потом уселся на кушетку и попросил Сьюзен принести ножницы. Разрезав кредитную карточку и водительское удостоверение Готтлиба, он высыпал мелкие кусочки пластика в пепельницу.
— Все, — сказал он. — Мистер Готтлиб выехал из Майами.
Фредди хлопнул ладонью по кушетке, приглашая Сьюзен сесть поближе.
— Мне понравилось, как стойко ты вела себя в морге, Сьюзен, — сказал он. — О чем ты думала, глядя на мертвого брата?
— Я вспомнила, как он в детстве заламывал мне пальцы, когда хотел заставить меня что-то сделать. Это было очень больно, так что вскоре ему стоило лишь пригрозить мне — мол, пальцы заломаю, — и я готова была выполнить любую его просьбу. Брат был очень религиозный, но довольно злой. Все говорил, что хочет оказаться на небесах. Надеюсь, теперь его мечта сбылась. — Сьюзен на минуту задумалась, а потом вдруг встрепенулась, что-то вспомнив: — Завтра первым делом поеду в банк и сниму все деньги со счета. У нас с Марти лежит на общем счету десять тысяч долларов, а проценты, которые за месяц набегают с этой суммы, мы откладывали на чековый счет. Там накопилось около четырех тысяч. Мне нужно закрыть эти счета и положить деньги в другой банк. Я не хочу, чтобы они достались отцу или кришнаитам.
— Правильно, — одобрил ее план Фредди. — Мы вместе этим займемся. Мы с тобой теперь будем жить в гражданском браке. Знаешь, что это такое?
— Ага, — кивнула Сьюзен. — Я смотрела по телевизору «Дни нашей жизни». Там главная героиня, Бетти, жила в гражданском браке с адвокатом. Я тоже хочу жить в браке. По ночам мне бывает так одиноко. Я терпеть не могла Марти, но все равно жалела, что он не может ночевать дома.
— А почему ты его не любила? Он же был твой брат.
— Помнишь, я тебе говорила, что у меня никогда не было парня? Это все из-за Марти. Я ведь от него забеременела. Думаю, отец об этом тоже догадался — потому и выгнал нас из дому. Мы приехали в Майами, я сделала аборт, а Марти долго не мог найти работу. Он пытался устроиться коридорным в отеле «Интернешнл» и познакомился там с Пабло. Это брат заставил меня стать проституткой. Я ненавижу это занятие. Видел бы ты сегодня этого старика из Огайо. Он был просто омерзителен.
— Тебе больше не придется торговать собой. Ты теперь живешь со мной.
— Ты не знаешь Пабло. Он улыбается, расшаркивается перед постояльцами, но на самом деле он очень жестокий человек. И он знает, где я... где мы живем.
— Забудь о Пабло. Я его беру на себя... Помнишь песню Боба Дилана про женщину, лежащую поперек железной кровати?
— Нет. Может, и слышала когда-то, но не помню. Сам знаешь, Дилана теперь редко передают по радио.
— Это неважно. Вот что ты сейчас сделаешь. Пойдешь в спальню, разденешься и ляжешь ничком, подложив под живот две подушки. Я выпью еще бутылочку пива и присоединюсь к тебе.
— Ты хочешь трахнуть меня в задницу, нравится мне это или нет?
— Именно.
— Ладно. Тогда схожу, принесу тебе пива.
...Потом они лежали на широкой железной кровати. Взошла луна, и лучи блеклого света, пробивавшиеся сквозь жалюзи, легли желтыми полосами на безволосой могучей груди Фредди. Сьюзен лежала, тесно прижавшись к Френгеру, положив голову на его вытянутую руку. Вдруг Фредди кашлянул, а потом довольно хмыкнул:
— Помнишь хайку, которое написал мистер Тэрнер?
— Нет, — ответила Сьюзен.
Я засмеялся, потому что вспомнил эти строчки. Теперь я понимаю, что они означают.
Глава 8
Когда Хок приехал на работу, Билл Хендерсон уже сидел в стеклянном закутке с каким-то мужчиной средних лет. Хок проверил свою ячейку для корреспонденции и помахал рукой Хендерсону — мол, я уже тут. Хендерсон улыбнулся и жестом пригласил Хока войти. Почти на всех передних зубах Хендерсона были серебряные коронки, что делало его улыбку похожей на зловещий оскал. Хок и Билл были напарниками уже четвертый год, и всякий раз, видя улыбку Хендерсона, Хок не мог удержаться от мысли, что именно так выглядит то злое существо, которое скрыто в каждом человеке. Просто из Хендерсона оно вылезает при каждой улыбке.
— Я схожу за кофе, Билл. Вернусь через минутку, — сказал Хок, приоткрыв дверь в стеклянный кабинет.
— Я уже купил кофе. — Хендерсон показал на пластмассовый стаканчик, стоявший на столе. — Позволь представить тебе мистера Уэггонера. Мы уже начали беседу. Думаю, тебе будет интересно к нам присоединиться.
Хок обменялся рукопожатием с Уэггонером и сел за стол.
— Я — сержант Мозли. Напарник сержанта Хендерсона.
— Клайд Уэггонер. Отец Мартина.
Уэггонер был одет в брюки цвета хаки, голубую рубашку и белый галстук из вискозы. Через его левую руку была перекинута нейлоновая ветровка. Короткие темно-русые волосы выбриты на висках на армейский
