написал десятистраничный рапорт начальству, подробно изложив, каким образом можно повысить производительность труда и сократить штаты. Среди прочих мер Френгер, в частности, предлагал некоторых надзирателей заменить, а других и вовсе освободить от должностей. К вящему своему изумлению, Фредди вскоре вновь оказался шатающимся без дела по тюремному двору.
Будь Фредди студентом колледжа, изучающим основы менеджмента, его десятистраничный опус запросто заслужил бы оценку «четыре с плюсом»; в Сан-Квентине же изыскания Фредди обеспечили ему лишь ненависть вертухаев, дежуривших на кухне. Эти тюремщики, имевшие солидные связи с уголовными авторитетами, намекнули кому надо, что Френгера не худо бы наказать за дерзость. И в один прекрасный день двое негров-заключенных загнали Фредди в угол тюремного двора и отколошматили его по высшему разряду. Тюремному начальству, расследовавшему этот инцидент, негры заявили, что Фредди напал на них безо всякой причины, и они лишь пытались защитить себя от психопата-расиста. Поскольку Фредди действительно считался психопатом и социопатом (как и двое черномазых, измочаливших его), бедолагу Френгера отправили на шесть суток в карцер «за неспровоцированное нападение» на невинных чернокожих ангелов. Капитан, который вынес столь беспристрастное решение, тоже был черным, так что перед отправкой в карцер Френгеру была прочитана еще и небольшая лекция о расизме.
Шесть гнетущих дней, проведенных в карцере без курева, на одном хлебе и воде (лишь два раза приносили баланду), заставили Фредди всерьез осмыслить пройденный им жизненный путь, в результате чего он пришел к следующему выводу:
«Моя самая большая ошибка в жизни — присущий мне альтруизм».
Еще будучи малолетним преступником, Френгер организовал в исправительной школе Уиттиера сидячую забастовку прямо посреди столовой, требуя, чтобы по субботам давали двойной десерт (рисовый пудинг с изюмом, который Фредди обожал). Забастовка потерпела крах, и Фредди пришлось тянуть в Уиттиере весь трехлетний срок.
Потом, попав в Престонский институт для несовершеннолетних правонарушителей, что в Айоне, Калифорния, Фредди вновь отличился, разработав план побега для парня, которого звали Инек Сойерс. Отец Инека, застав как-то раз сына занимающимся онанизмом, взял да и кастрировал Инека. Мистер Сойерс был очень набожным человеком, и потому считал мастурбацию тягчайшим грехом. Тем не менее мистера Сойерса арестовали, но благодаря обширным связям в религиозных кругах и положительной характеристике, данной ему приходским священником, мистер Сойерс отделался двумя годами условного заключения. А юный Инек, которому было всего пятнадцать лет, оклемавшись от отцовского хирургического вмешательства, вдруг стал грозой всей округи. Лишившись яиц, Инек превратился в объект насмешек со стороны школьных приятелей, и ему пришлось практически ежедневно избивать до полусмерти этих гадов, чтобы доказать свою мужественность. Инек не ведал боли и страха, и, казалось, не замечал града тумаков, которым его осыпали во время каждодневных драк. В конце концов Инека признали «представляющим угрозу городу Фресно, штат Калифорния», и свое семнадцатилетие Сойерс отмечал уже в Престоне. Здесь он опять был вынужден доказывать свою полноценность, избивая юных узников. Действовал Инек обычно без затей: он подходил к какому-нибудь парню — жертвой мог оказаться любой из заключенных, — и молча бил его правой в челюсть или в живот, продолжая затем молотить несчастного до тех пор, пока тот либо давал сдачи, либо спасался бегством.
В общем, Инек нарушал покой всех арестантов, и Фредди решил покончить с этой проблемой. Для этого он подружился с Инеком и убедил Сойерса в том, что лучший способ раз и навсегда доказать всем свою мужскую состоятельность — это совершить побег. Сбежать из Престона не составляло особого труда, и Инек с помощью Фредди очутился на воле. Через четыре дня Инека схватили в Окленде, где он попытался избить троих чикагских торговцев мясом и угнать их трайлер. Чикагцы, однако, оказались крепкими парнями. Они выбили у Инека уцелевшие в прежних драках передние зубы, скрутили его и сдали полиции. Вернувшись в Престон, Инек рассказал тюремному начальству, что план побега разработал для него Фредди, и Френгеру вместо полутора лет пришлось торчать в тюряге три года. Естественно, как только Инек вновь очутился в тюремном дворе Престона, Фредди был избит до полусмерти.
В карцере Сан-Квентина, глядя на пробивавшуюся из-под двери полоску света, Фредди погрузился в тягостные раздумья о своей жизни. Все его проблемы проистекали из желания сделать добро ближним. Альтруизм Фредди приносил одни лишь беды — как ближним, так и ему самому. И тогда Френгер решил впредь думать и заботиться только о себе.
Для начала он бросил курить: если ты не куришь, то наказание в виде лишения сигарет становится бессмысленным. Выйдя из карцера, Фредди молча присоединился к зэкам, ежедневно «качавшим железо» в спортзале, но, в отличие от качков, решил развивать не только мускулы, но и интеллект. Френгер стал читать от корки до корки каждый выпуск журнала «Тайм», а также подписался на «Ридерз дайджест». Затем он решил отказаться от секса, и уступил свою «жену» — золотисто-коричневого мексиканского педрилу из Лос-Анджелеса — другому зэку за восемь блоков сигарет «Честерфилд» и двести шоколадных батончиков «Милки Вэй». Сигареты («Честерфилд» были любимой маркой черномазых зэков) и сто пятьдесят шоколадных батончиков Фредди дал кому надо на лапу, получив взамен одиночную камеру и лояльность уголовных авторитетов. Одним словом, Френгер обратил свое прежнее бескорыстие в эгоизм, усвоив истину, к которой рано или поздно должны прийти все: то, от чего человек отказывается добровольно, не может быть у него отнято.
Новые жизненные принципы Фредди сработали как нельзя лучше: за примерное поведение его освободили на год раньше положенного. Тюремным властям нужны были свободные камеры для новых зэков, а то, что Френгер считался рецидивистом-психопатом, не имело для тюремщиков никакого значения, поскольку в Сан-Квентине психопатами числились двое из каждых трех заключенных.
В день освобождения заместитель начальника тюрьмы посоветовал Френгеру покинуть пределы штата Калифорния.
— Если тебя поймают в другом штате, — объяснил заместитель, — а тебя обязательно поймают, то, по крайней мере, в том штате тебя будут судить не как рецидивиста, а как человека, совершившего преступление впервые. И помни, Френгер, тебе здесь пришлось не очень-то сладко.
Совет действительно был дельным. Поэтому, ограбив троих прохожих в Сан-Франциско — с такой мускулатурой Фредди не составляло никакого труда заломить жертве руку за спину, а потом стукнуть бедолагу лбом о стену, — Френгер отправился за три тысячи миль от Калифорнии.
Фредди открыл краны, отрегулировал температуру воды, разделся, и, пока наполнялась ванна, принялся изучать всякие инструкции и схемы, висевшие на стене в прихожей. Он выяснил, что расплачиваться за следующие сутки пребывания в гостинице следует до полудня (значит, в запасе у него почти двадцать четыре часа), изучил диаграмму, показывающую, как эвакуироваться из отеля в случае пожара, потом взял со стола меню, кар ту вин и зашел в ванную. Закрыл краны, вернул ся в комнату, достал из бара стакан, налил себе лимонаду со льдом, залез, наконец, в ванну и стал просматривать меню.
Названия вин и годы урожая ему ни о чем не говорили, зато цены просто изумляли. Платить за бутылку сто долларов, пусть даже краденой кредитной карточкой?! Да это сумасшествие! Кстати, с дорогими покупками следует повременить. Фредди знал, что практически ни один из клерков не станет справляться по специальному телефону с статусе кредитной карточки, если с нее снимается меньше пятидесяти долларов. Во всяком случае, такова обычная практика. А в отелях кредитной карточкой вообще не интересуются до выезда клиента. Но Френгер все же забеспокоился: ведь номер, в котором он поселился, стоит сто тридцать пять долларов в сутки. Впрочем, он вспомнил настоящего владельца кредитки, и сразу же перестал нервничать. Мистер Готтлиб был педиком, и Фредди загасил его в темном переулке, так что полицейские, которые не слишком жалуют гомосексуалистов, вряд ли станут вникать в проблемы побитого педрилы. К тому же Фредди так приложился к мистеру Готтлибу, что едва не вышиб из бедняги мозги. Вряд ли контуженный гомосек оклемается в ближайшую пару дней.
Френгер вылез из ванны, вытерся золотистым банным полотенцем и обернул его вокруг бедер. Фредди хотел побриться, но у него не было бритвы. Не то чтобы он зарос щетиной, — просто Френгеру не нравилось ощущение несвежести. Фредди заглянул в кошелек из кожи угря. Семьдесят девять долларов с мелочью. Да, жители Сан-Франциско не привыкли носить с собой наличные... У Френгера было семь кредитных карточек, но сейчас он больше нуждался в живых деньгах.
Фредди решил проверить украденный чемодан — может, там есть хотя бы бритва. Он положил чемодан на кофейный столик и проверил замки. Заперты. Перочинного ножа у Френгера не было, но в баре нашелся
