лет на шестьдесят.
Браунли зажег спичку и начал раскуривать сигару, не спуская глаз с Хока. Взгляд у капитана был совершенно непроницаемый. Хок впервые заметил, что белки его глаз отдают желтизной.
— Я только что разговаривал с начальством, — приступил, наконец, к сути дела Браунли, — и мы согласились на компромисс. Я объявляю тебе выговор с занесением в личное дело.
— Я это заслужил, — покаянно сказал Хок, откашлявшись.
— Еще как! А шеф объявит тебе благодарность. Возможно, его благодарственное письмо покажется тебе двусмысленным — но это благодарность. Благодарность тоже заносится в личное дело.
— Я не заслужил благодарности, — сказал Хок.
— Я знаю. Но теперь Шефу будет о чем рассказывать на заседании университетского клуба. К тому же, это письмо будет тебе подспорьем во время слушаний. И уж если говорить начистоту, то ты вполне заслуживаешь благодарности. Это был блестящий ход — вызвать через Эллиту Санчес Рамона Мендеса...
— Кого?!
— Рамона Мендеса. Двоюродного брата Санчес, который работает в полиции Гулливуда.
— Ах, да! Я запамятовал на минутку. Дело в том, что это было одним из имен Френгера.
— Я знаю. Присутствие на месте происшествия полицейского из округа Броуард — большой для нас плюс. Это помогло избежать обвинений в наш адрес о якобы имевших место нарушениях юрисдикции. Это все политика, Хок, не имеющая никакого отношения к нашей непосредственной работе. Я объявлю благодарность офицеру Мендесу, Хендерсону и Санчес. А твой выговор будет выдержан в сдержанных тонах, потому что шеф только что присвоил мне звание майора. — Браунли пыхнул сигарой. — Тебе как главному герою дня предоставляется право первым поздравить майора Браунли.
— Я вас поздравляю, Уилли! — улыбнулся Хок.
— Майор Уилли! — Браунли вынул из коробки сигару и предложил ее Хоку, но тот отказался.
— Я привык к сигаретам, майор... И что же теперь со мной будет?
— Ну, какой-то стандартной процедуры не существует. Обычно мы отстраняем офицера, застрелившего преступника, от службы вплоть до начала слушаний. Или переводим его на канцелярскую работу. Если офицер убил кого-то по неосторожности, или его поступок больше смахивает на убийство, то ему грозит увольнение. С тобой все проще. Поскольку ты и без того находишься в отпуске, то просто сиди дома и дожидайся начала слушаний.
— Но мне нужно кое-что уточнить по этому делу. Я хотел позвонить в Сан-Франциско, и...
— Иди домой, Хок. И чтобы я тебя не видел тут до начала слушаний. Поручи текущие дела Санчес. И ни в коем случае не разговаривай с прессой — или с кем бы то ни было еще — об этом деле. Не думаю, что у тебя возникнут проблемы во время слушаний. Уже установлено, что смертельная угроза наличествовала, так что твои действия квалифицируют как необходимую самооборону.
— Хорошо. Я тогда позвоню Санчес. Думаю, с текущими делами она справится. Она молодец.
— Ты ей тоже нравишься. Конечно, я имел в виду несколько другое, когда советовал тебе поставить ее на место. Бахвалиться снайперскими выстрелами — пижонство, но, по крайней мере, она на своего непосредственного начальника не жалуется.
— Конечно, работать с ней не так легко, как с Биллом Хендерсоном. Но Санчес, например, печатает со скоростью восемьдесят пять ударов в минуту, а Билл печатать не умеет вовсе. Так что кое в чем она его превосходит.
— Иди к черту, Билл! Мне еще надо сделать кучу звонков.
— Я бы хотел провести несколько дней в Ривьера-Бич, у отца, — сказал Хок, поднимаясь со стула.
— Добро. Просто звони на службу каждый день.
Они пожали друг другу руки, и Хок покинул офис.
Хендерсон и Санчес ждали Хока на автостоянке. Утренний воздух был зноен и влажен, и Хок почувствовал, как открываются поры его тела. Но после кондиционированного воздуха зной был даже приятен, так что Хоку было наплевать на струйки пота, побежавшие по спине.
Эллита Санчес сняла свой синий пиджак, но над ее верхней губой все равно образовались капельки пота. Огромные плечи Билла Хендерсона как-то ссутулились под бременем забот, а глаза покраснели от бессонницы. Хок знал, что каждый из них предпочел бы пиву сон, но в душе надеялся, что они так же рады чувствовать себя частью команды, как этому рад он.
— Как все прошло, Хок? — спросил Хендерсон.
— Я по-прежнему в отпуске. Мне велено не показываться на службе до начала слушаний. Браунли не возражает против моей поездки в Ривьера-Бич. Пожалуй, я все-таки съезжу навестить отца.
— Сколько ты уже там не был?
— Примерно год. С тех пор как отец женился. Помнишь?
— Давайте зайдем в магазин, — предложила Санчес. — Вы можете взять себе пива, а я куплю виноградного сока. Что-то не хочется мне завтракать пивом.
— Я согласен, — сказал Хендерсон. — Можем поехать на моей машине.
— Давай лучше прогуляемся, — предложил Хок. — Хотя бы один квартал, чтобы размять ноги.
Они направились к магазину по узенькому тротуару — Хендерсон немного впереди, а Хок с Эллитой рядышком.
— Ты была когда-нибудь в Ривьера-Бич, Эллита? — спросил Хок.
— Никогда. Только в Палм-Бич.
— Палм-Бич расположен через залив от Сингер-Айленд, а Сингер-Айленд как раз входит в муниципалитет Ривьера-Бич. Там — лучшие пляжи во Флориде. Я вырос в Ривьера-Бич, но лет до двадцати не знал, как правильно называется мой родной город. Все коренные жители говорят — Ривера-Бич. Смешно, правда?
— Многие жители Майами тоже коверкают название города, называя его — Маяма.
— В Ривьере всегда можно отличить местного жителя от туриста именно благодаря тому, что аборигены говорят — Ривера.
Они добрались, наконец, до магазина. Санчес попросила приготовить ей виноградный напиток, а Хок с Хендерсоном подошли к холодильнику с пивом. Хендерсон выбрал «Будвайзер», а Хок — «Курз». Каждый расплатился за себя, и они снова вышли на улицу, поскольку все предпочитали поглощать напитки на улице. В трех кварталах от магазина возвышалась башня, в которой располагались все правоохранительные учреждения города. Над башней кружились грифы, тренируясь перед относительно дальним полетом на городскую свалку.
— Эта желтая «нова» стоит здесь уже третий день, — сказала Санчес, показывая на пыльную машину, припаркованную возле мусорного контейнера.
— Наверное, машина владельца вон того магазинчика, — предположил Хендерсон. — Больше здесь — ни души.
Санчес подошла к автомобилю поближе:
— На машине мичиганские номера.
Хендерсон приоткрыл стеклянную входную дверь магазинчика. Менеджер читал расстеленную на прилавке газету «Стар».
— Вы из Мичигана? — спросил Хендерсон.
— Чего?
— Вы приехали в Майами из Мичигана?
— Мичиган? Нет. — Менеджер покачал головой. — Понсе. Пуэрто-Рико.
— Это ваша машина? Желтая «Нова»?
Пуэрториканец вновь покачал головой:
— Мою машина водит жена. Привозит меня сюда утром, а вечером забирает домой. Эта машина там уже третий день стоит.
— Эй, ребята! — крикнула вдруг Санчес. — Подойдите-ка сюда!
Хок и Хендерсон подошли к Эллите, которая склонилась над багажником «Новы».
— Чувствуете запах? — спросила Санчес.
Хендерсон нагнулся, принюхался к багажнику и широко улыбнулся Хоку Мозли:
