«Фиджи». Но все это я ощущал как бы со стороны. Я был совершенно чужим здесь. И все вокруг было чуждо мне.
Прямо в зените, почти не шевеля крыльями, парило несколько огромных птиц. Яркий солнечный свет мешал рассмотреть их. Мне они казались черными крестами, распластанными в жаркой голубизне неба. Птицы, наверное, уже заметили меня и поняли, что я не жилец на этом свете. Точно так же стервятники в пустыне кружат над отбившимся от стада беспомощным ягненком.
Слева хрустнула ветка. Верхушка одного из деревьев дрогнула, словно кто-то осторожно тряхнул ее. Подойдя поближе, я увидел двух красивых миниатюрных козочек. Встав на задние ножки, они щипали с дерева листья. Заметив меня, козочки мгновенно оцепенели, потом дружно пискнули и высокими прыжками помчались прочь.
Шашлык побежал, вяло подумал я. Да только поймай его попробуй. А чего они такие пугливые? Не должны они людей бояться. Как это у классика: «Там на нехоженых дорожках следы непуганых зверей…» А эти, выходит, пуганые? Кем? Надо разобраться…
Кстати, а почему я вдруг решил, что здешний край дик и безлюден? Только потому, что мне сразу не отдавили ногу в толпе? Представляю, какое впечатление сложилось бы о Земле у какого-нибудь инопланетянина (или, скажем, — инопространственника), окажись он в пустыне Сахара. Кусал бы, наверное, в тоске свои щупальца и клял, как и я, свою пропащую жизнь. Мир этот огромен, а я, практически, ничего здесь не видел. Может быть по опушке леса проходит десятирядная автострада, а с вершины дуба открывается вид на огромный город? Пусть в нем живут даже не люди, а разумные пауки — как-нибудь столкуемся. Главное — город, центр цивилизации. Там обязательно разберутся, что к чему. Уж где-где, а в городе я не пропаду! Кстати, многие сейчас вовсю клянут городскую жизнь. Дескать, и тесно, и шумно, и воздух не тот. Я этим крикунам ни на грош не верю. По крайней мере, ни один из них город на деревню еще не поменял. Мотнется на дачу или в турпоход — и обратно в шум и тесноту. Я вот уже скоро тридцать лет живу в неблагоприятных городских условиях — и ничего. Даже в весе регулярно прибавляю. Или с другой стороны к этому вопросу подойти. Помню, послали нас лет пять назад на картошку. Деревня — двадцать дворов. Глушь-дальше некуда. Радио туда подвели, а электричество еще нет. Раз в неделю подъезжает автолавка. Спички, соль, хлеб. Кино — в среду и субботу от дизельного генератора. Баня — кто как сумеет. Туалет — в любом ближайшем леске. Зато тишина! Воздух! Оз-зон! Нет, я лучше хлором буду дышать, только подавайте заодно и другие достижения цивилизации.
Итак, вперед! На поиски городов! Вот только обуюсь и пиджачок прихвачу.
Но не успел я сделать и пяти шагов, как какой-то очень крупный зверь вышел из кустов и встал прямо на моем пути. Несомненно, это был волк. Серый матерый волчище, с совершенно седым загривком, весь в клочковатой свалявшейся шерсти. Я узнал его сразу, хотя никогда раньше волков не видел. На воле их не очень-то встретишь, а в зоопарке я сразу бежал к клеткам с более экзотичными зверями. Конечно, он был похож на собаку. Но не более, чем чемпион мира по боксу в полутяжелом весе похож на какого-нибудь замухрышку-бухгалтера.
Не знаю почему, но у меня сложилось впечатление, что волк оказался здесь не случайно. Его бока ходили, как кузнечные мехи, язык свешивался наружу. Волк смотрел на меня безжалостно и мудро. Такие, как я, всегда были его врагами. Он ненавидел меня и всю мою родню уже очень давно, может быть, тысячи лет. Ему не нужно было угрожающе рычать, скалить клыки и рыть лапами землю, то есть готовиться к схватке. Смертельная схватка была его стихией, нормальным образом жизни.
И сейчас он медлил не потому, что боялся. Он просто ждал моих действий, прекрасно зная, что контрприем бывает результативнее любого приема. Поняв, что я не собираюсь нападать первым, он молча и стремительно бросился на меня.
Совершенно инстинктивно я попятился, зацепился за что-то и упал, задрав ноги. Тяжелое, деревянно- твердое тело ударило меня, как таран. Я вдохнул смрадный звериный запах. Где-то возле самого лица щелкнули челюсти. Не знаю, как мне удалось встать, откуда вдруг взялись быстрота и сила. Видимо, в каждом человеке до поры до времени тоже дремлет зверь. Волк прыгнул снова, без всякого труда сбил меня с ног, но вцепился почему-то не в горло, а в штаны, благо они были модные, с большим запасом на бедрах и ягодицах. Я кое-как выкарабкался, вскочил, изо всей силы рванулся и, оставив почти всю нижнюю часть своего туалета в волчьих зубах, полетел с берега в речку.
Первое ощущение было такое, как-будто я с головой окунулся в кипяток. Ледяная вода на мгновение ослепила и оглушила меня, но я тут же ногами нащупал дно. Волк не последовал за мной, и нетрудно было догадаться, почему именно. Холод пронзил мой мозг, проник буквально до селезенок, резанул по кишкам.
Зверюга оскалил желтые влажные клыки и коротко пролаял. Кусты у меня за спиной затрещали. Я оглянулся и увидел еще одного волка — чуть помельче первого, с черной спиной и надорванным ухом. Ловушка захлопнулась.
Да, теперь мне уже никуда отсюда не деться. Выбор не очень велик — утонуть в речке или попасть на обед к волкам. В качестве главного блюда. Ни то ни другое, меня, конечно, не устраивало. Эх, ружьишко бы сейчас. Или хотя бы самый обыкновенный кол. Доконали вы меня, сволочи! Ну и черт с вами. Грызите меня волки, жрите рыбы, клюйте вороны! Вольемся в круговорот природы. Дадим жизнь цветкам и мошкам. Только бы скорее! Только бы не мучиться!
Со стороны дуба раздался низкий глухой вой. Ага, волкам подходит подмога! Жалко мне вас, серые! На всех меня не хватит. По кусочку только и достанется.
И тут метрах в десяти выше меня по течению из кустов вышел человек. Загорелый, с длинной бородой и еще более длинными волосами.
Как и положено Адаму, он был совершенно гол.
3. РАЙСКАЯ СЕМЕЙКА
Стоя у самой воды, человек снова завыл. Интересно, что он хочет — напугать волков или, наоборот, приободрить? Появление нового действующего лица вроде бы не произвело на хищников особого впечатления. Молодой, опустив морду к самой земле, продолжал, как маятник, мотаться по берегу. Старый зло и отрывисто рявкнул на волосатика: отцепись, мол, не до тебя сейчас.
Человек отступил в кусты, так что осталась видна только его голова, и выдал целую арию на волчьем языке. Тут были и вой, и визг, и шипение, и фырканье. Мой седой недоброжелатель вскочил, шерсть на его загривке встала дыбом. Яростно рыча, он несколько раз крутнулся на одном месте, словно хотел поймать себя за хвост, а потом быстро, не оглядываясь, пошел прочь. Второй волк, не мешкая, последовал его примеру.
Человек вылез из кустов и неторопливо приблизился ко мне. С вину это был ничем не примечательный мужичок средних лет. Только очень уж нестриженный. Это придавало ему сходство не то с монахом, не то со знаменитым бас-гитаристом из популярного рок-ансамбля «Керогаз».
Остановившись напротив-меня, райский житель задумчиво почесал за ухом, словно решая, стоит ли мараться, спасая меня, а потом заговорил. Речь его была немного сиплой, но внятной и убедительной, слова короткими и звучными. Каждую фразу он сопровождал быстрыми, очень выразительными жестами. Нетрудно было догадаться, что меня приглашают выйти на берег.
Я и рад бы — но уже ни рук, ни ног не чувствую. Впечатление такое, что у меня осталась только одна голова, а в этой голове медленно-медленно ворочаются какие-то неясные, тягучие мыслишки да тупо ноют все зубы одновременно.
Адам голосом и руками изобразил раздражение, буркнул в мой адрес что-то не совсем лестное и, ойкая от холода, полез в воду. Держась одной рукой за куст, он другой ухватил меня за волосы и отбуксировал на мелкое место. До травки я кое-как дополз сам, но уж тут-то мои силы исчерпались полностью и окончательно.
Адам на своем языке продолжал меня о чем-то выспрашивать, не забывая при этом время от времени ворочать мое почти бездыханное тело с боку на бок. Что б я, значит, на солнышке обсох. Со стороны глянуть — смешная картина! Я, цивилизованный человек, валяюсь в унизительной позе перед голым дикарем.
Вскоре Адаму надоело надрывать голосовые связки. Поднатужившись, он взвалил меня на спину и потащил в сторону, противоположную той, куда ушли волки. Тут мне стало совсем худо. Адам был мужик хоть и крепкий, но ростом не очень. Мой подбородок колотился о его лохматую макушку, а ступни
