Объяснение «голов» и «рогов» «зверя» следует в 17:9-10.
[370]
«Зверь, выходящий из моря», несомненно, идентичен упомянутому выше (11:7) «зверю из бездны», что можно заключить на основании одинаковых признаков. «Зверь» этот является как бы составленным из «четырех зверей» Книги Даниила: сам он подобен барсу – 3-му зверю Даниила, его медвежьи ноги напоминают 2-го зверя Даниила, а львиная пасть – 1-го зверя. Церковные толкователи обычно объясняют это объединение тем, что Иоанн Богослов таким образом хотел сказать то, что Римская империя, будучи четвертым «зверем» Книги Даниила и данным «зверем» Откровения, как бы вберет в себя характерные черты предыдущих «зверей» – царств: Вавилонского, Персидского и Греческого. См.: Барсов, 1994. С. 302. В своё время Э. Ренан добавил такое понимание выражению «… из моря»: «Царство Римское для жителей Палестины представлялось явившимся из-за морей». См. Ренан, 1907 (1991. С. 174). Однако, мы не можем пока установить, является ли объединение «зверей» Даниила творчеством самого Иоанна Богослова, либо он заимствовал это из какого-то еврейского апокалипсиса, и если верно второе, то вполне может быть, что он вовсе не вкладывал в этого «зверя» такой смысл.
17 «Великий дракон, древний змий, называемый диаволом и Сатаною» (12:9). Иоанн Богослов следует ветхозаветной метафоре: дракон-таннин («ЗЛ) – неприятельский вождь, противник Израиля (Иер 51:34; Иез 29:3). Непосредственным образцом Иоанну, вероятно, служили апокрифические Псалмы Соломона (2:29); упоминаемого там дракона (Помпея Великого) впоследствии стали считать дьяволом, Сатаною.
[371]
«Великий дракон, древний змий, называемый диаволом и Сатаною» (12:9). Иоанн Богослов следует ветхозаветной метафоре: дракон-таннин («ЗЛ) – неприятельский вождь, противник Израиля (Иер 51:34; Иез 29:3). Непосредственным образцом Иоанну, вероятно, служили апокрифические Псалмы Соломона (2:29); упоминаемого там дракона (Помпея Великого) впоследствии стали считать дьяволом, Сатаною.
[372]
См. далее, 17:10-11.
[373]
Мотив Дан 3:7,10; 14:4,23-24.
[374]
Дан 7:8,11,25; 11:36.
[375]
Дан 7:25.
[376]
Частое выражение в Евангелиях: Мф 13:1; Мк 4:9,23; 7:16; Л к 8:8 и др.
[377]
Ср. Ис 33:1.
[378]
Появление «зверя из земли» в качестве пары «зверю из моря» вводит нас в другой круг мифологем, не связанный непосредственно со «зверями» Книги Даниила. Образы «зверя из моря» и «зверя из земли» уходят корнями в древнесемитскую мифологию.
В Ветхом Завете враждебную водную стихию воплощает Левиафан (] ГгЬ; от евр. лава – «виться, свертываться»; то же, что и семиголовое чудовище Латану в Угарите, – по одному мнению крокодил, по другому – некий вымерший морской змей), называемый в Ис 27:1 «змеем изгибающимся, чудовищем морским», в Иов 41:26 «царем над всеми сынами гордости» (Септ.: дракон (бракогтсх), «царь над всеми водами»). Сушу же олицетворяет Бегемот (Л1СЛ2 – «животное, зверь» во множественном числе; Септ.: 9r| pLoi› – «зверь»), «верх путей Божиих» (Иов 40:1019). Согласно ЗЕзд 6:49-52, Левиафан и Бегемот были произведены на пятый день творения и получили каждый свой удел. В Книге Еноха говорится об отделении друг от друга Левиафана и Бегемота в качестве чудовищ мужского и женского пола, причём женское чудовище Левиафан было помещено в «бездну моря», мужское же, Бегемот, в необитаемую, пустыню Дендаин (1Ен 60:7-8).
Возникло поверье, что Левиафан, уже однажды пораженный Богом (Пс 73/74:14; 103/104:26), перед концом света вырвется из своего узилища и вновь будет повержен (Ис 27:1). Это поверье и отражено в Откровении Иоанна Богослова. В сирийском Апокалипсисе Баруха предсказывается даже то время, когда Левиафан выйдет из воды, а Бегемот из своего места (2Бар 29:4). В еврейском апокрифе «Тайны Симона бен Иохаи» к этим двум чудовищам добавляется птица-великан Зиз, олицетворяющая воздушную стихию. Согласно еврейской агадической литературе, по пришествии Мессии Левиафан и Бегемот, а также птица Зиз будут служить пищей на пиру праведников, – мотив, звучащий уже в Пс 73/74:14 и ЗЕзд 6:52. Напротив, псевдо-Енох полагал, что не люди будут пожирать их, а они – людей (1Ен 60:24). Соответствующие животные, символизирующие природные стихии, имелись также в вавилонской и древнеиранской мифологии. См.: ЕЭ, 1908; Caquot, 1975; Гусейнов, 1987. С. 43; Мень, 1992. С. 117-118.
Однако, если раввинская традиция говорит о появлении натуральных чудовищ, то Иоанн Богослов превратил их в символы, в условные обозначения неких враждебных сил или даже отдельных личностей. Враждебный характер чудовищ – «зверей» также можно считать новшеством автора Откровения.
