Некоторые Матери заходили в своем стремлении обрести псевдочеловеческую внешность настолько далеко, что стали сбривать с лица щетину. Дело заключалось в том, что, чем больше твой истинный облик соответствует человеческому, тем легче создать иллюзию полной идентичности. Но Мать Эсперановы не могла заставить себя пойти на это. Люди настолько отвратительные существа; порой она с трудом дотерпевала до конца проведенный на людях день, и утешала ее лишь мысль о том, что ночью – в своей секретной комнате, куда не ступала нога человека, она сможет сбросить ненавистный образ вместе с мешковатыми одеяниями и наконец расслабиться, приняв или, вернее, восстановив подлинный образ, которым благословила ее планета Эрна.
«И запах, – думала она, проходя мимо одного из служек. Острый отвратительный запах человека шибанул ей в ноздри, и она поморщилась. – Нельзя забывать об их запахе!»
Зал для аудиенций, строго говоря, был небольшой комнатой, религиозное убранство которой свели к минимуму. Комнатой, в которой можно уединиться для неформального общения – и, соответственно, с близкой тебе персоной. Во всяком случае, регент сам полагал, что является близкой к Матери персоной. Людям такое нравится – и она время от времени именно такими свиданиями подпитывала служебный пыл и без того послушного служаки.
«Глупые животные», – подумала она о людях, открывая дубовую дверь.
Кинси Доннел уже дожидался ее, и, как всегда, встреча с ним не сулила никаких сюрпризов. Знакомые глаза на ничем не примечательном лице, лишь самую чуточку подобострастном. Вялое выражение или, точнее, отсутствие какого бы то ни было выражения. Слабый налет волнения, причину которого она легко могла бы угадать, не раскапризничайся сегодня приливное Фэа. И тем не менее это ее заинтересовало: регент Эсперановы редко приходил в волнение.
– Кинси, – произнесла она вместо приветствия.
Подойдя к Матери, он опустился на одно колено, затем поцеловал ей руку:
– Ваша Святость.
– Какой сюрприз. – Ловя каждое ее слово, он медленно и с известной неуклюжестью поднялся на ноги. – Что вас сюда привело?
Вялые глаза неожиданно загорелись:
– Их нашли. Здесь. В Эсперанове.
– Кого?
– Чужестранцев. Из Мерсии, людей с Запада. – Последнее определение он произнес с особым трепетом.
Мать почувствовала, что сердце у нее в груди забилось сильнее, а когти непроизвольно обнажились; оставалось только порадоваться тому, что иллюзия распространяется не только на лицо, но и на руки.
– Расскажите.
– Их нашел Селкирст. Вы его помните? У него контора частного сыска. Он взял под наблюдение менял и ювелиров, решив, что если люди с Запада каким-то образом доберутся сюда, то им наверняка понадобятся наши деньги. Потому что, пояснил он, они потеряли лошадь в Кирстааде, а с нею, скорее всего, треть припасов. Вот он и расставил своих людей в нужных местах, указав им, кого искать, но не объяснив почему.
«Разумеется, – подумала Мать. – Чтобы не делиться с ними вознаграждением».
– Продолжайте.
– Он обнаружил священника. То есть не он сам, а один из его людей. Человек подпадал под описание – естественно, бородатый и измученный дорогой, но все остальные приметы совпали. Сыщик прошел за ним от ювелира в магазин охотничьих товаров, потом в бакалею. Проверил насчет его покупок – и тоже все совпало. Солонина, высококалорийные продукты, витамины.
– Оружие?
Регент покачал головой:
– Одежда и всякие мелочи в дорогу. Бритва, кружка.
Мать с трудом втянула когти в подушечки.
– Ясно, – прошептала она. – Значит, у нас. Что ж, тем лучше. Мы готовы к приему.
– Хотите, чтобы я их арестовал?
– А женщина с ним?
Регент задумался, не без усилия:
– По-моему, нет.
– А что насчет лошадей?
Тут он окончательно впал в замешательство. Ни он сам, ни его информатор явно не представляли себе, что такое лошадь.
– Не думаю, Ваша Святость.
Мать с трудом сдерживала нарастающее раздражение.
– Ну, и где он сейчас.
– Селкирст доложил, что он остановился в гостинице в бедной части города. С почасовой оплатой. Люди Селкирста следят за гостиницей. Но… – Он вновь запнулся.
– Продолжайте же!
