по всему, перемена пола в сочетании с утратой адаптивности оказалась для нее непосильной нагрузкой. – Он насмешливо поклонился Йенсени. – Так что, малышка, благодарю покорно за предложение. Но на этот раз мне хочется остаться самцом. И человеком, а не ракхом.
Он повернулся к Дэмьену, собираясь что-то сказать.
– Но тогда вы сможете видеть то, что вижу я, – закричала девочка.
Дэмьен мгновенно понял, что она имеет в виду и что она собирается сделать.
– Нет, Йенсени!
Ракх пристально посмотрел на него, затем вновь повернулся к девочке:
– А что ты имеешь в виду, малышка?
– Не надо, – взмолился Дэмьен. Тщетно пытаясь вырваться из чужих рук и добраться до нее. – Не говори ему!
Но она не слышала или не хотела слышать.
– Я вижу приливное Фэа! – гордо объявила она.
– Что? – изумился ракх.
– Я вижу приливное Фэа, – повторила она умоляющим голосом. – Мало того. Я немного умею Творить с этой силой. Хессет хотела научить меня Творить с нею как следует, только у нас не хватило времени… – Одновременно с произнесением последних слов на девочку нахлынули воспоминания, и она потупилась. – А потом ее не стало, – закончила она шепотом.
– Это правда, – в свою очередь прошептал ракх.
И Дэмьен понял, что это был не столько вопрос, сколько начало Творения, ведущего к Познанию. Он почувствовал, как Фэа собирается вокруг ракха, давая ему возможность проверить истинность слов девочки.
– Силы небесные, – прошептал ракх. – Так оно и есть.
Он подошел к Йенсени, опустился перед ней на колени, положил руку ей на щеку. И хотя в глазах у девочки застыл страх, она не отпрянула. Его пальцы пробежались по ее заплаканной щеке, а затем он убрал руку.
– Но почему? – требовательно спросил он.
– Йенсени… – начал было Дэмьен, но сильный удар одного из гвардейцев заставил его умолкнуть.
– Мне не хочется оставаться одной, – призналась девочка. – И не хочется бояться. Я устала спасаться бегством. Мне хочется, чтобы у меня появился дом и чтобы замолчали голоса. Мне кажется, вы знаете, как заставить их замолчать. Разве не правда?
– Возможно, – ответил ракх. – А ты знаешь, что я собираюсь сделать? Ты понимаешь это?
– А разве это имеет значение, – вмешался лежавший на полу Дэмьен. Его ударили еще раз, потом еще, один из ударов пришелся в пах, и боль практически ослепила его.
– Я видела, как вы вошли в это тело, – сообщила Йенсени ракху. – И я вижу, что он по-прежнему находится там. Вы делите тело на двоих, верно? Вы с ним. И я так тоже смогу. Вы сможете воспользоваться моими глазами, чтобы увидеть приливное Фэа… а я больше не буду одна. – Она выдохнула эти слова, и боль, прозвучавшая в ее голосе, заставила Дэмьена содрогнуться от сострадания. – Никогда больше не буду одна, – прошептала девочка.
Ракх встал во весь рост. И долгое время рассматривал девочку, оценивая ситуацию.
– Властвовать, пребывая в таком теле, будет трудновато, – пробормотал он в конце концов. – Но видеть приливное Фэа! Но подвергать эту стихию Творению! Ради такого можно пойти на некоторые неудобства.
Он повернулся к задыхающемуся Дэмьену, все еще лежавшему на ковре.
– В подземелье обоих, – распорядился ракх. – Мне надо подумать. Мне надо…
– Не уводите меня с ним, – закричала девочка. – Он попытается остановить меня, он попытается отговорить меня… Он меня, может быть, даже убьет, только бы я не помогла вам. Прошу вас, не уводите меня с ним!
«Ох, Йенсени. – Глаза Дэмьена закрылись, а душой овладело невыразимое отчаяние. – Пожалуйста, не делай этого. Он причинит тебе такую боль, как никто другой, и ты никогда не сможешь избавиться от него. Никогда».
– Хорошо, – согласился ракх. И, обратившись к гвардейцам, приказал: – Отведите ее в западный флигель и глаз с нее не спускайте. А священник пусть посидит в подземелье, пока у меня не дойдут до него руки.
И злоба, прозвучавшая в его последних словах, не оставляла сомнений относительно грядущей судьбы Дэмьена.
Сильные руки подхватили пленника и грубо поставили на ноги; все его тело отчаянно болело, к горлу подступала тошнота, стоять – даже просто стоять – было чрезвычайно трудно. С каждым шагом в левый бок как будто впивались раскаленные копья, а ноги сами собой подкашивались. Как сильно они его изуродовали? Сколько он протянет, если не сумеет провести самоИсцеление?
Его поволокли вниз – глубоко вниз – под землю. В подземелье под хрустальным дворцом, стены которого все еще пламенели убийственным светом. На целую милю ниже того места, куда поместили Тарранта, подставив тело посвященного смертельным лучам восходящего солнца. В непроглядные и беспросветные глубины, где Фэа практически отсутствует и надежды не существует, где единственной его спутницей останется боль.
«Господи, только не дай ее в обиду. Прошу Тебя. Она так юна, она так напугана, она сама не знает, что делает. Защити ее, Господи, умоляю Тебя».
