логических и методологических оснований.
Более перспективной представляется дифференциация психологических свойств лидеров на крупные блоки, разделяемые по достаточно четким основаниям. Так, их можно, во–первых, подразделить на содержательные и процессуальные характеристики. Определенным содержанием, или значением обладают мотивы, цели, ценности, убеждения человека, знания и представления, формирующие в его психике образы дейcтвительности. Процессуальные характеристики описывают как происходят осуществляемые человеком процессы познания, мышления, практического действия; к ним относятся его когнитивный, поведенческий, коммуникативный стили, в которых отражаются его темперамент, способности, сила воли, особенности эмоциональной сферы.
Во–вторых, психологические свойства лидеров целесообразно подразделить на интрапсихические и поведенческие (имплицитные и эксприцитные). К интрапсихическим относятся все компоненты психики — содержательные и процессуальные — образующие сознание, мышление и неосознанные переживания, мотивы, установки, к поведенческим — конативные компоненты установок, стиль поведения и общения.
Предлагаемая классификация подчинена задаче анализа психологического механизма принятия политических решений. Ее преимущество состоит в том, что совмещение положенных в ее основу двух дифференцирующих принципов позволяет выявить взаимосвязи различных компонентов этого механизма, отделить причины от следствий.
Проиллюстрируем сказанное на конкретном примере из области международных отношений. Предположим, что президент США принимает решение достичь договоренности с Россией, предусматривающей взаимное сокращение определенного вида вооружений. Посмотрим, как выглядит процесс принятия этого решения в свете предложенной классификации (см. таблицу 2).
Предлагаемую схему можно также использовать при прогнозировании политических решений и позиций лидеров по конкретным вопросам. На основе известных из прошлого опыта эксплицитных данных о лидере аналитик–психолог может реконструировать картину его внутрипсихических образований и процессов, регулирующих его политическую деятельность, а затем, исходя из нее, предсказать его поведение в прогнозируемой ситуации.
Наконец еще одно преимущество предлагаемой классификации состоит в том, что она позволяет придать более точный смысл многим определениям, используемым в обыденном языке для характеристики политиков. Подобные определения часто сбивают с толку своей семантической многозначностью. Например, если попытаться применить ходячую пару определений «умеренный–радикальный» к советским реформаторам постсталинского периода, сразу же обнаружится не адекватность однозначных характеристик. И Хрущев, и Горбачев могут восприниматься в зависимости от точки отсчета и как умеренные, и как радикальные реформаторы. Оценки окажутся более точными, если признать, что Хрущев по своим убеждениям, ценностям и целям, по содержанию принимаемых принципиальных решений был гораздо более умеренным реформатором, чем Горбачев 1987–1989 гг. Но по процессуальным характеристикам, по стилю мышления и политической деятельности Хрущев был, скорее, «радикалом»: его решения (разоблачить преступления Сталина, отдать Крым Украине, покрыть всю страну полями кукурузы) носили импульсивный, «взрывной», часто не продуманный характер. Горбачев же, напротив, долго вынашивал свои решения, проявлял осторожность, колебания, нередко нерешительность. Это не могло не сказаться на результатах его политики: с одной стороны, гласность, многопартийность и плюрализм, свободные выборы, «новое мышление» во внешней политике радикально подорвали тоталитарный строй и изменили глобальную ситуацию, с другой — нерешительность и непоследовательность в проведении реформ и во взаимоотношениях с партноменклатурой КПСС обернулись деструктивными последствиями для экономической и политической ситуации в стране. Этот пример показывает, насколько сильно результативность деятельности лидера зависит от соответствия или рассогласования между содержанием (мотивами, целями) его политики и ее процессуальными политическими компонентами — стилем ее осуществления.
| Эмоциональные переживания социальных отношений личности, социальных возможностей и барьеров реализации ее потребностей (интеграция в общность — одиночество, свобода жизнедеятельности — подавленность) | Содержательные компоненты | Процессуальные компоненты |
| Имплицитные компоненты | Убеждение в необходимости разоружения, соответствующие ему ценности и политические цели, знание об уровне вооружений США и России, образ российского руководства, его политики и политической ситуации в России, соответствующий представлению о возможности достижения соглашения и контроля над его выполнением | Жесткость или гибкость (динамизм) политических представлений, уровень интегративной сложности в восприятии глобальной ситуации; когнитивный и интеллектуальный стиль; соотношение эмоций и рационального мышления |
| Эксплицитные компоненты | Публичные высказывания президента по вопросам российскоамериканских отношений и разоружения; принятые им позиции по конкретному содержанию предполагаемого соглашения | Стиль диалога с российским руководством; учет позиций противоположной стороны, способность к уступкам и компромиссам; к суггестии (убеждению) и контрсуггестии |
Отметим, что предлагаемый подход к анализу психологии лидерства не противоречит уже применяемым в науке, но скорее дополняет и уточняет их. Это относится в частности к «перечням» характеристик лидеров. Так, позиции цитировавшегося выше «перечня» М. Германн могут быть без труда распределены по клеточкам нашей таблицы. Еще более детальный «перечень» предложен Е.В. Егоровой в рамках разработанной ею «методики построения психологического портрета политических лидеров капиталистических государств». В числе выделяемых ею компонентов «портрета» одни — потребности, мотивационная сфера, система убеждений — относятся к имплицитным содержательным, другие — познавательные процессы, устойчивость к стрессу, отношение к неудачам, решительность — к имплицитным процессуальным, третий — тактический аспект принимаемых решений, определяющий их конкретное содержание — к эксплицитным содержательным, четвертые — стили руководства и межличностных отношений, «лингвистические и поведенческие характеристики личности, наблюдаемые визуально» — к эксплицитным процессуальным[179]. Практически речь идет не о пересмотре принципов дифференциации психологических компонентов, но о замене однолинейного способа их расположения матричным, позволяющим в какой–то мере отразить их соотношение в структуре психики и поведения.
| Стиль диалога с российским руководством; учет позиций противоположной стороны, способность к уступкам и компромиссам; к суггестии (убеждению) и контрсуггестии |
