султанской стражи. Теперь уже полыхали вовсю магазины, перевернутые машины, в беспорядке преграждавшие улицы. Несколько сотен заключенных, вырвавшихся из тюрьмы, пользуясь захваченным оружием и бездействием правоохранительных органов, бросились грабить, насиловать, убивать. Город стремительно погружался в беспредел мятежа. Бешеная ярость арестантов передалась некоторым жителям города, которые, решив, что султана свергли, также бросились громить и грабить все, что оказывалось под рукой.
Персональный автомобиль уже покойного комиссара Малика мчался по чадящим улицам.
Скорпион, вцепившись в руль, выжимал из машины максимум, стараясь как можно быстрее проскочить захваченную часть города. Опытные бойцы ливийских коммандос прекрасно понимали – бесконечно беспредел продолжаться не может, вскоре кровью здесь наведут порядок. Войск в регионе предостаточно. Поэтому следовало успеть покинуть султанат до начала карательной операции. Оказавшись на широкой площади, устроенной в честь обретения островом независимости, вынуждены были остановиться. Памятник главе государства был сворочен, на нем, как на вздыбленном коне, замер горящий пикап, над которым поднимался столб ядовито-черного дыма. На противоположной стороне толпа оборванных людей била витрины английского магазина модной европейской одежды. Выезд с площади был перекрыт, Скорпион беззвучно выругался и резко вывернул руль.
Автомобиль плавно въехал в узкий проулок, стены противоположно стоящих домов едва не касались боковых зеркал.
Они успели проехать сотню метров, но перед самым поворотом на соседнюю улицу на их пути встал высокий чернокожий человек с жидкой бороденкой. Он стоял, широко расставив босые ноги, на его плечи была накинута камуфляжная куртка султанского стражника, в руках бородач держал штурмовую винтовку.
Чуть в стороне от него несколько таких же оборванцев избивали ногами бесчувственное тело в тяжелых кованых ботинках, по которым Назир Шах определил, что пострадавший служил в батальоне султанской стражи.
– Не тормози, обычные мародеры. Они собираются нас грабить, – спокойно произнес следователь.
– Понял, – не отрывая взгляда от узкого тоннеля проулка, кивнул Скорпион, до предела вдавливая педаль газа.
Мятежник не успел отскочить, мощный удар высоким бампером высоко подбросил его, труп перелетел через кузов автомобиля.
Одновременно сидящий возле окна Аллигатор, высунув ствол пулемета «миними», длинной очередью разметал толпу мародеров.
Сидящие возле пулеметчика Христофоров и Лялькин обменялись недоуменными взглядами. Не понимая, что происходит, делать какие-либо выводы раньше времени контрразведчики не собирались.
На соседней улице оказалось не легче, здесь также было полно мятежников, которые, услышав выстрелы, бросились машине наперерез, видимо, решив, что вывозятся большие ценности. Улица ощетинилась огнем, по обшивке автомобиля забарабанили пули, стекла покрылись паутиной трещин, но выдержали. Абуала Малик заботился о своей безопасности и разъезжал по городу в бронированном автомобиле.
Аллигатор, остервенело рыча, стрелял в преследующих их повстанцев, а рухнувшие на пол при первых же выстрелах офицеры ФСБ про себя крыли всё и всех отборным матом, не желая умирать, едва освободившись из тюремных казематов.
Громко взорвалось заднее колесо, и автомобиль, присев на правую сторону, завилял по дороге, но Скорпиону удалось выровнять движение. «Хромая» на бок, выбивая из асфальта титаномагниевым диском искры, комиссарская машина оторвалась от преследователей…
– Едут! – опираясь локтями о фальшборт яхты, громко произнес Виктор Савченко, наблюдая за «ковыляющим» по серпантину дороги знакомым автомобилем.
– Отлично, – возле него появился Рысь, хлопнув парня по плечу, довольным голосом добавил: – Все получилось, значит, скоро уходим в море.
После серии взрывов, устроенных Мустафой, яхт-клуб опустел, гавань покинули не только владельцы шикарных парусников с экипажами, но и клубная обслуга разбежалась.
Лишь «Аграба» одиноко покачивалась у пирса, в стеклах иллюминаторов плясали языки пламени горящего топливного терминала. Из раскуроченной взрывом емкости горючее разлилось по бетонному настилу пирса и, отыскав выемку, доверху заполнило. Оранжевые языки огня, игриво подрагивая, тянулись вверх, переливаясь различными оттенками от ядовито-красного до нежно-золотого.
Виктор зачарованным взглядом следил за игрой пламени, вслушиваясь в веселый треск догорающего тростника, которым было отделано прибрежное кафе. Заметив приближение комиссарского автомобиля, почувствовал, как в груди бешено забилось сердце. Через несколько минут он увидится с освобожденными офицерами ФСБ. Один неверный взгляд, подозрительная мимика на лице, случайное слово могли все испортить, и это на финишной прямой…
Чтобы настроиться на нужный лад, Савченко усиленно пялился на горящее разлитое топливо, стараясь думать не о предстоящей встрече, нагружая мозг отвлеченными мыслями. «Говорят, человек может не отрываясь смотреть на огонь, льющуюся воду, чужую работу, – неожиданно бывший морпех вспомнил старую поговорку. – Оптимальный вариант – пожар».
Громыхая железом, как старое корыто, на территорию яхт-клуба наконец въехал долгожданный автомобиль. Спущенное колесо, битые стекла, кузов с глубокими вмятинами от пулевых попаданий – все это красноречиво говорило о серьезной заварухе, в которой довелось побывать пассажирам этого авто.
Машина остановилась возле кормы яхты, с которой был перекинут трап. Первым на борт поднялся Назир Шах, вслед за ним прошли Христофоров и Лялькин, оба офицера все еще находились в недоумении от происходящего. Владимир, выбираясь из автомобиля, цепким глазом контрразведчика выхватил на борту Савченко. Угрюмая физиономия «крестника» ничего полковнику не объяснила, поэтому он решил дождаться более благоприятного момента.
Освобожденных арестантов оставили на корме в компании Скорпиона и Аллигатора.
Назир Шах приветливо кивнул копошащемуся на капитанском мостике Мустафе и прошел на середину парусника, где его поджидал Рысь.
– Как все прошло, надеюсь, американец на борту? – спросил следователь.
– Да, – глядя исподлобья, ответил оперативник. – Но все прошло не совсем так, как было задумано. В номере кроме нашего клиента оказалось еще двое, которых, кстати, постоянно охраняли четверо полицейских. Без перестрелки не обошлось, Питон завалил двух американцев и одного полицейского, но и сам схлопотал пулю. Хорошо, что русский нас страховал, иначе… Моментально сориентировался в ситуации, прикрыл отход. Так что гостя привезли, и даже не одного.
– Кого еще прихватили? – удивленно спросил следователь.
– Наемник, прикрывая меня, взял заложницу, чтобы прикрыться от полицейских пуль.
– Кто она? – глаза Назир Шаха хищно сощурились.
Рысь недоуменно пожал плечами:
– Не знаю. Скорее всего постоялица, снимавшая номер в гостинице. – Сделав короткую паузу, задумчиво добавил: – Симпатичная женщина, думаю, русский взял ее не столько для собственной защиты, сколько для того, чтобы развлечься во время нашего плавания.
– Грязная свинья! – не удержался от ругательства следователь. – Мы – воины великой Джамахирии, а не подлые террористы или уголовники. – Назир Шах криво ухмыльнулся: – Но он всего лишь наемник, и наши идеалы ему чужды. Когда все будет закончено, расплатимся с ним сполна.
Резко повернувшись, он жестом подозвал Савченко и распорядился:
– Покажи нам свою заложницу, приведи ее.
Виктор, не понимающий ни слова по-арабски, не смог уловить смысла разговора двух ливийцев, но от его внимания не укрылась мимика следователя. Назир Шах не был зол, он был взбешен и даже не пытался этого скрывать. По-видимому, считая, что это уже ни к чему.
– Сейчас устроим представление, – внезапно широко оскалился Савченко. Круто развернувшись, он скользнул в кают-компанию, не забыв вновь включить стреляющий мобильник.
– Они что-то задумали, будь наготове, – шепнул он Алене. Выводя женщину из кубрика, между делом
