начиненными гречневой и рисовой кашей. Эти был подарок Мурманского облисполкома подводникам.
Вначале, как всегда бывает в таких случаях, в зале было довольно тихо, разговоры велись негромкие.
Поднимались тосты за победу, за наш боевой экипаж...
Получив разрешение, я встал с наполненным бокалом и провозгласил тост:
— За тех, кто в море, кто своим тяжелым трудом добивается боевых успехов!
В зале послышались аплодисменты.
После ужина силами театра Северного флота и московской фронтовой бригады был дан концерт.
Ну, вот и кончился радостный праздник победы. Сознание подсказывает, что из таких маленьких побед вырастет наша большая, общая победа над врагом.
Давно ли было сказано: «Наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом». И враг действительно в этом убеждался. Так же, как и на других фронтах, здесь, на Севере, перемалывались лучшие силы гитлеровской армии.
Из газет мы знали, сколько боевых событий произошло за эти дни, пока мы находились в море. Высажен десант в тыл противника. За три дня боев он уничтожил два вражеских полка.
Всем смертям назло
Герой Советского Союза И. В. Травкин.
Герой Советского Союза (1945 г.) гвардии капитан 3 ранга Иван Васильевич Травкин (ныне капитан 1 ранга в отставке) в годы Великой Отечественной войны командовал на Краснознаменном Балтийском флоте подводной лодкой Щ-303, которой за героизм, мужество и отвагу командира и экипажа в марте 1943 г. было присвоено гвардейское звание.
В 1944 г. И. В. Травкин стал командиром крейсерской подводной лодки К-52.
За время его командования подводными лодками Щ-303 и К-52 было уничтожено 2 военных корабля и 12 судов противника.
Вниманию читателя предлагаются фрагменты из книги И. В. Травкина «Всем смертям назло» (М., 1964), в которых автор с большой теплотой рассказывает о боевых делах героев-подводников.
Помимо этой книги И. В. Травкин написал книгу «В водах седой Балтики» (М., 1959).
Звезда на рубке
Наступил день, и штаб бригады придирчиво проверил боевую готовность Щ-303. Флагманские специалисты убедились в высокой выучке каждого матроса и старшины, в умении офицеров руководить действиями подчиненных. Учеба кончилась. Предстоял суровый экзамен нашему мастерству, способностям, мужеству.
Нас перевели на автономный паек — усиленное питание, которое полагается подводникам в плавании. В городе, где еще ощущалась нехватка во всем, для нас нашли и шоколад, и какао, и сгущенное молоко. Люди быстро набирались сил после голодной зимы. Лица повеселели, особенно когда на лодку стали принимать боеприпасы, топливо, машинное масло и другое походное снаряжение.
Перед выходом в море командование устроило для экипажа корабля товарищеский вечер. Проводить нас собрались друзья, моряки других лодок. Мы устроили в честь гостей самодеятельный концерт. Матросы пели задушевные и исполненные мужества флотские песни, читали стихи. Пожалуй, самое сильное впечатление на всех произвело стихотворение Константина Симонова, где были строки:
Жди меня, и я вернусь
Всем смертям назло.
Уж очень к месту оказались эти слова на прощальном вечере подводников!
Разумеется, сплясали традиционное морское «яблочко». Вечер прошел тепло, весело и запомнился надолго.
21 июня 1942 года меня вызвали в штаб флота и познакомили с обстановкой в Финском заливе и на Балтийском море. Вручили боевой приказ: подводной лодке Щ-303 выйти в Балтийское море, занять назначенную позицию и начать боевые действия на коммуникациях противника.
Я не без тревоги думал о том, как поведет себя наша «старушка» в боевой обстановке. У каждой лодки, как и у человека, свой характер. Даже однотипные, казалось бы ничем друг от друга не отличающиеся лодки по-разному ведут себя на волне, по разному уходят под воду, всплывают и слушаются рулей. Я давно уже служил на Щ-303 — сначала штурманом, затем помощником командира, теперь командиром — и хорошо знал ее маневренные качества. Но ведь это было до капитального ремонта, после которого помолодевшая «старушка» могла изменить свой норов. А ходовые испытания по полной программе нам так и не удалось провести — негде было. Проверять свой корабль нам предстояло сразу в бою.
Покинули мы Неву в поздний час. Но стояли белые ночи, светлые, прозрачные. Фашистские артиллеристы под Петергофом моментально засекли нас и открыли ураганный огонь. Снаряды рвались довольно близко. В отсеках все было подготовлено к тому, чтобы быстро заделать пробоины, в каком бы месте они ни появились. Поведение экипажа меня обрадовало. Как-никак это было для всех нас боевое крещение. Несмотря на яростный обстрел, моряки держались спокойно, не чувствовали и признаков растерянности.
Впрочем, обстрел продолжался не очень долго. Сопровождавшие нас катера поставили дымовую завесу, а береговые и корабельные батареи мощным огнем вынудили вражеские орудия замолчать. Щ-303 благополучно добралась до Кронштадта.
Здесь лодка постояла несколько дней, тесно прижавшись к длинному пирсу береговой базы. 1 июля вернулась из похода Щ-304, та самая, которую мы первой проводили в море. Мы от всей души радовались ее возвращению не только потому, что увидели своих товарищей здоровыми и невредимыми, но и потому, что приняли это как доброе предзнаменование для себя. Чего уж греха таить, подводники в тайниках души всегда чуточку суеверный народ.
Провожать нас собралось много друзей. Все мы, конечно, волновались, покидая базу. Волнение это у каждого проявлялось по-разному: у одного проскальзывало в острой матросской шутке, у другого в чересчур беззаботной улыбке, у третьего и в долгом прощальном пожатии рук... Но вот прозвучала команда: «По местам стоять, со швартовов сниматься!»
Это было 4 июля 1942 года в 22.00...
На следующие сутки мы прибыли на рейд острова Лавенсари. Этот небольшой, весь в зелени островок был тогда форпостом нашего Балтийского флота. Отсюда уходили советские подводные лодки к вражеским берегам. Здесь мы получили последние инструкции и сведения об обстановке в заливе. Моряки островного гарнизона последними пожелали нам счастливого плавания.
Финский залив форсировали в подводном положении. Всплывать даже для зарядки аккумуляторной батареи было чрезвычайно опасно. Ночью над заливом было почти так же светло, как днем, и подводную лодку на поверхности могли в любую минуту обнаружить дозорные корабли противника. Ох уж эти белые ночи! Когда-то мы восхищались их непередаваемой красотой, воспетой Пушкиным. Теперь же подводники дружно проклинали этот немеркнущий свет, не суливший нам ничего, кроме беды.
Тревожная тишина воцарилась в отсеках, когда лодка вошла в зону минных заграждений. Много лет прошло с тех пор, но и сейчас еще помню, как командир отделения торпедистов Алексей Иванов по переговорной трубе доложил дрогнувшим, приглушенным голосом:
— По левому борту трение о корпус!
Скоро и мы в центральном услышали этот звук. Казалось, чья-то огромная рука ощупывала наружную обшивку лодки, скреблась в наглухо задраенные люки. Этот леденящий душу звук заставил окаменеть всех. Смертельная угроза нависла над нами.
