ограниченные возможности критиковать собственное начальство, но отношения с дамой Эстель могут оказаться критичными для успеха или провала миссии «Бесстрашного».
– Мне печально это слышать, дама Эстель, – сказала она, тщательно подбирая слова, – и, надеюсь, мы сможем улучшить ситуацию. Поэтому-то я здесь. Разумеется, это визит вежливости, но мои первоначальные инструкции по Василиску предусматривали, что старшим офицером останется лорд Юнг, и, боюсь, я лишь поверхностно представляю себе текущее положение дел. Не могли бы вы просветить меня относительно специфических аспектов здешней жизни и обстановки в целом?
Комиссар глубоко вдохнула и с явным облегчением опустилась в кресло. Виктория заметила, что хозяйка непритворно удивлена, и это одновременно и порадовало, и смутило гостью. Реакция комиссара была вполне объяснима, однако просьба казалась слишком скромной для офицера, который собирается выполнять свои обязанности, а намек на безалаберность Флота обжег стыдом.
– Мне очень приятно слышать ваши слова, коммандер. – Дама Эстель слегка опустила спинку кресла и сложила руки на коленях. Голос ее стал куда менее настороженным. – Я счастлива поделиться всем, что знаю, но, может быть, вы сначала поведаете мне, о чем вам уже известно? Таким образом, я смогу заполнить пробелы, не утомляя вас.
Виктория переместила Нимица на колени. Напряжение ушло из его гибкого тела – явный признак одобрения Мацуко. Он свернулся довольным клубком и заурчал.
– Думаю, мои люди уже помогают регулировать операции на терминале, мэм, но понимаю, что это, по сути, не ваша епархия. Меня гораздо больше заботят мои обязанности по поддержке и обеспечению безопасности здесь, на Медузе. Мои данные, похоже, несколько устарели, судя по количеству фрахтовиков на орбите. Вот уж не думала, что на планете ведется такая активная торговля.
– Нет, это достижение последнего времени, – задумчиво нахмурилась дама Эстель. – Вам известно об анклавах?
– В общих чертах. Они в основном представляют собой торговые точки, не так ли?
– И да, и нет. По условиям Акта об аннексии, Королевство заявляет свои права на систему в целом и устанавливает протекторат над медузианами, но отказывается от непосредственного владения их планетой. В результате весь этот мир является одной огромной резервацией аборигенов, за исключением специальных мест, отведенных для анклавов инопланетян. Это не является нормальной процедурой установления прав на территорию, но тогда нас больше волновал терминал, нежели планетарная недвижимость, и в Акте изо всех сил старались сделать это различие очевидным. Собственно говоря, он обязывает Королевство предоставить медузианам полную автономию «насколько это будет возможно», дабы в полной мере продемонстрировать отсутствие имперских амбиций. – Выражение лица дамы Эстель ясно говорило, что она думает об Акте аннексии. – Как прямой результат благородства наших побуждений, – продолжала она, – правовое положение оказалось весьма шатким. Одно или два государства – типа Хевена – утверждают, что протекторат без владения с юридической точки зрения не имеет смысла. При такой интерпретации межзвездного закона – каковая, к сожалению, может быть подкреплена некоторыми весьма увесистыми прецедентами – Медуза является ничейной территорией, а у меня нет никакой власти давать указания инопланетянам на ее поверхности. Кстати, такова официальная позиция хевенитского консула. Правительство Ее Величества придерживается иной точки зрения, и, как говорится, обладание – это девять десятых закона, но специальные пункты Акта об аннексии ограничивают мои возможности. По условиям миссии, я могу своей властью предпринимать любые действия, «необходимые для предотвращения эксплуатации туземной расы», но у меня нет права позволять или не позволять другим государствам устраивать здесь анклавы. Я просила об этом, и, думаю, правительство дало бы мне подобные полномочия, но протащить необходимые поправки через Парламент не удается. Поэтому я могу определять местоположение анклавов других государств, регулировать их торговлю с медузианами и исполнять общие полицейские обязанности после того, как они, инопланетники, здесь уже завелись, но я не могу отказать им в доступе на планету.
Виктория понимающе кивнула. Либералы были так озабочены тем, чтобы не позволять Мантикоре «эксплуатировать несчастных туземцев», что оставили даже не лазейку, а двери настежь для куда менее принципиального народа.
– Хорошо. – Дама Эстель покачалась в кресле и хмуро уставилась в потолок. – Изначально здесь, на Медузе, имелось лишь несколько анклавов. Как вам, несомненно, известно, медузиане находятся примерно на уровне позднего Бронзового века, и, помимо нескольких подлинно прекрасных артефактов, у них нет практически ничего ценного с точки зрения межзвездной торговли. В результате никто особенно не напирал на создание планетарных рынков, и Агентство по защите аборигенов прекрасно держало ситуацию в руках. Однако за время моего собственного пребывания в должности ситуация изменилась, не столько по причине увеличения торговли с медузианами, сколько из-за усиления движения через здешний терминал. Полагаю, рост орбитальной складской и распределительной инфраструктуры неизбежен, особенно если можно перемещать грузы с одного борта на другой без уплаты высоких налогов и пошлин, принятых в пространстве Мантикоры. Имеются, конечно, и другие стимулы, – добавила она сухо, и Виктория невольно скривилась. – Как бы то ни было, поначалу очень немногие торговые дома открывали офисы на поверхности планеты. Так, в основном, анклавы и появились. Большая часть необходимых им товаров ввозится извне, и местная планетарно-орбитальная активность большей частью направлена на их обслуживание. В то же время коммерсанты всегда остаются коммерсантами. Для компенсации текущих расходов они развивают торговлю с медузианами. Дополнительная группа товаров довольно скромна: драгоценные камни, местное прикладное искусство, мох тиллик в качестве приправы, шкуры и кость бехнора и прочие мелочи. Возможности аборигенов ограничены, а товары недороги. Медузиане только учатся выплавлять железо и ковать жалкое подобие стали. Представляете, как они ценят ножи и топоры? Современные ткани тоже пользуются спросом. По сути, большинство коммерческих агентов внаглую обирают бедняг: те и малейшего представления не имеют, насколько дешевы для импортеров привозимые безделушки. Также аборигены не понимают, насколько легко торговцы могут поработить их. Мы пытались смягчить синдром зависимости, установив очень жесткий потолок на технологический уровень ввозимых товаров, но и медузиане, и инопланетники возмущены нашим вмешательством.
Она примолкла, Виктория снова склонила голову.
– Неприятнее всего то, – продолжила дама Эстель с нажимом, – что на мантикорских торговцев распространяется специальный запрет Парламента на продажу аборигенам любого механизма, более совершенного, чем ручной ворот, дабы мы не сделали их зависимыми от нас. Определенная мудрость в этом постановлении есть, но в результате наши соотечественники недовольны нами даже больше инопланетников, поскольку мы ограничиваем их конкурентоспособность. Это, кстати, затрудняет получение достоверной картины процесса в целом. Даже мантикорцы уклоняются от сотрудничества с нами. АЗА [7] и я, по сути, являемся посторонними на планете, номинально находящейся под нашим протекторатом. И наконец, самое плохое. Я совершенно уверена: «торговля с туземцами» используется в качестве прикрытия для тайного обмена контрабандными товарами между самими инопланетниками и мантикорцами, но не могу ни прекратить, ни доказать это. На Медузе
– Не извиняйтесь, комиссар. Похоже, у вас еще сильнее подрезаны крылья, нежели мне казалось.
– На самом деле все не так плохо, как мне иногда видится, – рассудительно произнесла дама Эстель. – Физическое ограничение размещения анклавов в единственном центре здесь, в Дельте, в сочетании с моей властью контролировать использование инопланетного транспорта за их пределами ограничивает физическое распространение торговых сетей. Это не останавливает контрабанду между инопланетниками, если таковая и впрямь существует, и не может полностью остановить поток инопланетных товаров к медузианам, но замедляет его. Большая их часть проходит через туземных торговцев, прежде чем достичь последующих пунктов назначения. И, сказать по правде, дела туземцев меня заботят гораздо меньше дел Короны.
– …? – Виктория насторожилась, а Нимиц поднял голову, когда она перестала чесать ему уши.
– Я доложила о своих подозрениях… ладно, «ощущениях», графине Марице. Здесь имеет место не просто «торговля с туземцами» или даже контрабанда.
