есть ей исполнится семнадцать через месяц. Хотя выглядят они ровесницами. Однако Мартине, как говорят, не хватает характера, и она пытается скрыть свою робость за хмурым выражением лица или вот, например, пожимает плечами, когда нужно сказать либо «да», либо «нет».
Во всяком случае, идея появилась не у Мартины. Может быть, даже и не у Тити, но первой высказала ее именно она. На лице Мартины не отразилось удивления, и она не разразилась громкими криками. Она только пожала плечами, и таким вот образом они достигли согласия. Правда, возник небольшой спор о месте. Мартина хотела, чтобы все происходило где-нибудь за городом, например, у Мельниц, там, где меньше народу, но Тити сказала, что, наоборот, лучше в самом городе, там, где ходят люди, и так настаивала, что Мартина в конце концов пожала плечами. В городе ли, у Мельниц ли, в сущности, это одно и то же, только бы повезло. Так считала Мартина, но не сочла нужным сказать об этом подруге.
Завтракая вместе с матерью, Мартина и думать забыла о предстоящей встрече. А когда вспомнила, то с удивлением отметила, что ей это безразлично. Иное дело Тити. Она целыми днями размышляла о возникшей идее и не преминула рассказать об этом своему дружку, когда сидела рядом с ним на скамейке и жевала бутерброд. Кстати, он первым вызвался одолжить Мартине мопед, поскольку у той своего не было. Правда, узнать, что он обо всем этом думает, было никак нельзя. Глазки у него узкие, и в них ничего не прочтешь, даже когда он сердится или скучает.
Только очутившись на улице Свободы рядом с площадью, Мартина почувствовала, как запаниковало ее сердце. Так странно — сердце, испытывающее страх, сильно-сильно в самом центре груди стучит: «бум, бум, бум», а ноги сразу делаются ватными, и кажется, что вот сейчас упадешь. Чего же она боится? Сама не знает: голова холодная, в мыслях безразличие, даже скука, и в то же время как будто кто-то посторонний забрался и трясет ее изнутри. Во всяком случае, она сжимает губы и дышит осторожно, так, чтобы никто не увидел, что с ней происходит. Тити со своим дружком уже на месте, восседают на мопедах. Мартина не любит этого дружка Тити и не приближается к нему, чтобы не пришлось целоваться. А вот с Тити — все по-другому. Они с Мартиной настоящие подруги, сдружились год назад, и для Мартины с тех пор, как у нее появилась подруга, все переменилось. Она стала меньше бояться парней, и возникло ощущение, что она теперь неуязвима, — ведь у нее есть подруга. Миловидной Тити не назовешь, но она умеет смеяться, и у нее красивые серо-зеленые глаза: конечно же, огненные волосы — это несколько эксцентрично, но такой стиль ей идет. Она всегда защищает Мартину от парней. А поскольку Мартина — девушка симпатичная, то с ними у нее проблемы возникают часто, и Тити приходит на помощь, может даже врезать ногой или кулаком.
Возможно, идея сначала появилась у дружка Тити. Сейчас сказать трудно, потому что им всем давно уже хочется попробовать, но ребята всегда много говорят и мало делают. Тогда Тити заявила, что нужно всем им показать, что мы можем, не сдрейфим, и что пусть катятся куда подальше эти типы и девицы из банды, и что после этого Мартина уже ничего не будет бояться. Вот почему так сильно бьется сердце в груди у Мартины, — предстоит экзамен, испытание. Она не подумала об этом, но, увидев Тити и ее дружка, сидящих на мопедах в конце улицы и курящих на солнышке, поняла, что мир чего-то ждет, что должно что- то произойти. Однако на улице Свободы спокойно, прохожих мало. По бортику тротуара, по водостоку расхаживают голуби, шевеля своими головками. И все же кажется, что со всех сторон давит томительная, режущая уши пустота, припрятавшая угрозу на крышах семиэтажных домов, за каждым окном, в каждой остановившейся машине.
Мартина замирает, она чувствует в своем сердце холод пустоты, и пот увлажняет ее ладони. Тити и ее парень смотрят на нее, сощурившись от солнца. Они что-то ей говорят, но она не слышит. Наверное, она очень бледна, глаза напряженно застыли, губы дрожат. А потом нее сразу проходит, она начинает говорить немного хриплым голосом, не очень хорошо сознавая, что именно.
— Ладно. Значит, едем? Едем сейчас?
Парень слезает со своего мопеда. Целует в губы Тити, приближается к Мартине, но та его бешено отталкивает.
— Перестань, оставь ее.
Тити резко заводит мопед и пристраивается рядом с Мартиной. Потом они одновременно трогаются, нажимая на акселераторы. Какое-то мгновенье они едут по тротуару, затем вместе съезжают на дорогу и движутся бок о бок в коридоре для автобусов.
Подвластная езде, Мартина больше не чувствует страха. Наверное, вибрация мопеда, запах и жар газа заполнили снедавшую ее пустоту. Мартина любит кататься на мопеде, особенно, когда день солнечный, как сегодня, и воздух нехолодный. Она любит проскальзывать между машинами, повернув голову немного в сторону, чтобы не вдыхать ветер, и любит быстро мчаться. Тити повезло, брат подарил ей свой мопед, вернее, не совсем подарил; он ждет, когда у Тити появится немного денег, чтобы ему заплатить. Брат Тити не такой, как большинство ребят. Он приятный парень, знает, чего хочет, и не тратит своего времени, как другие, на всякую хвастливую болтовню, чтобы набить себе цену. Мартина, в общем-то, не думает о нем, лишь на несколько секунд представляет себе, будто они вместе гонят с огромной скоростью на его большом мотоцикле «Гуцци» и по пустынной улице. Уцепившись за юношу обеими руками, она чувствует на своем лице силу ветра, а когда на виражах земля опрокидывается, как в самолете, испытывает головокружение.
Две девушки катят вдоль тротуара в западном направлении. Солнце стоит в зените, оно жжет, и свежему воздуху не удается рассеять сонливость, которая давит на асфальт мостовых и цемент тротуаров. Магазины закрыты, железные шторы опущены, и это еще больше усиливает ощущение оцепенения. Несмотря на рев мопедов, Мартина иногда различает на какое-то мгновение ропот телевизоров, что-то бормочущих на нижних этажах домов. Слышатся мужской голос и музыка, которая раздается на дремлющей улице так же причудливо, как в пещере.
Тити теперь идет впереди, напряженно выпрямившись в седле своего мопеда. Огненные волосы развеваются на ветру, а куртка, как у летчиков, пузырится на спине. Мартина едет позади, в том же ряду, и когда они проезжают мимо витрин, то краем глаза замечает в них два силуэта, похожих на всадников из ковбойских фильмов.
Внезапно страх снова наполняет Мартину, и в горле у нее пересыхает. Она вдруг замечает, что улица уже не совсем пуста, что все как будто заранее предопределено, что они приближаются к тому, что должно произойти, и уже не могут свернуть никуда в сторону. Тоска становится такой сильной, что у Мартины перед глазами все начинает кружиться, как будто вот-вот ей станет дурно. Она хотела бы остановиться, присесть где угодно на земле, у какой-нибудь стены и прижать колени к груди, чтобы сдержать удары сердца, посылающие волны по всему телу. Ее мопед, замедляя ход, виляет на мостовой. Тити, прямо держась в седле своего мопеда, уже далеко впереди, едет, не оборачиваясь, и солнце искрится в ее огненных волосах.
Самое ужасное, что люди ждут. Мартина не знает, ни где они стоят, ни кто они такие, но знает, что они здесь, всюду, по всей улице, и что их неумолимые глаза следят за мчащейся вдоль тротуара кавалькадой из двух мопедов. И чего они ждут, чего? Чего хотят? Может быть, они стоят на верхних балконах белых домов или скрываются за занавесками? Может быть, они далеко, сидят в машинах и подстерегают с биноклем в руках? Мартина видит все это в течение тех нескольких секунд, когда ее мопед виляет на мостовой и замедляет ход около перекрестка. Но вот сейчас Тити посмотрит назад, вернется к ней и спросит: «Ну? Ну, что? Что с тобой? Почему ты останавливаешься?»
Мартина закрывает глаза и наслаждается мгновеньями темноты, единственно прекрасными за весь этот жестокий день. Когда она вновь открывает глаза, улица выглядит еще более пустынной и еще более белой, течет большой рекой асфальта, плавящегося в лучах солнца. Мартина крепко сжимает губы, так же, как несколько минут назад, чтобы не поддаться страху. Но тех, что смотрят, затаившись, из-за своих ставней, из своих машин, она ненавидит так сильно, что ее губы снова начинают дрожать, а сердце сильно колотится. Все эти переживания приходят и уходят настолько быстро, что Мартина ощущает охватывающее ее опьянение, как если бы она слишком много выпила и накурилась. Она еще замечает краем глаза лица тех, кто выжидает, кто смотрит, мерзких типов, притаившихся за своими шторами, замерших внутри своих машин. Мужчин с массивными лицами, глубоко посаженными глазами, раздутых, с неопределенными улыбками, в глазах у них блестит огонек желания, огонек злобы. Женщин с жесткими чертами, смотрящих на нее с опасением, завистью и презрением, лица девчонок из школы стенографии, лица парней, все они кружатся, приближаются, гримасничают. Опп все здесь, Мартпна угадывает их присутствие за окнами
