знаменитого Дюверня. Задача была непростой — в записной книжке Дюверня среди имен актеров и писателей, оказались и адреса нескольких крупных политических деятелей. Его жена, которая держала картинную галерею, знала буквально весь свет. Можно было предположить, что здесь замешаны сердечные дела. У актеров всегда такие запутанные отношения! В конце концов показания пяти пли шести друзей Александра сошлись на имени одного актера. Ничего особенного, актер средней руки, но это-то и наводило на подозрения. Так как ничего криминального за ним не числилось, можно было заподозрить, что Дювернь был связан с торговцами наркотиками.
В день похорон на кладбище два инспектора усиленно вглядывались в толпу. Они отметили, что, кроме Робера Булона (но почему?), пришла вся съемочная группа. Вероятно, кто-то из них (но кто?) связан с убийцами. Наверняка он и сообщил время и место съемок. Единственный документ, из которого можно было узнать это, хранился у помощников продюсера. Полицейские отметили также, что во время возложения цветов оператор, забравшись на гранитный постамент, снимает некоторых актеров. А режиссер, продюсер и сценарист совещаются о чем-то у кладбищенской церкви. Сценарист что-то оживленно говорил, продюсер одобрительно кивал головой, казалось, его в чем-то настойчиво убеждали. Под конец он, смеясь, похлопал режиссера по плечу. Чуть позже один из полицейских, стоя за спиной режиссера, услышал, как тот сказал Жаку Руссену:
— Старик, есть хорошая новость. Мы продолжим съемки, но по другому сценарию. Ты сможешь неплохо заработать. Загляни завтра к продюсеру, подпишешь контракт, а заодно посмотришь и сценарий.
Робер Булон вернулся домой злой и усталый. Все утро он колесил по Парижу. Вначале он перепутал церкви — вместо Сан-Жермен-Оксеруа он приехал к Сан-Жермен-Прэ. Он встал у ограды, ничего не понимая. Потом он прошел немного вперед и увидел, что навстречу ему идут три старика и дама в черной вуали. Решив, что это вдова Александра, он подошел к ней, сказал несколько утешительных слов, пожал ей руку. И очень удивился, почему же нет никого с киностудии. Его пригласили в машину. Узнав, что она поедет в Тье, он понял, что все перепутал — ведь погребение назначено в Пер-Лашез.
Алин подвинула к нему тарелку с мясом и пожала плечами. Она не видела особых причин для расстройства.
— Пока я ловил такси и тащился на другой конец Парижа, все уже закончилось. К тому же этот дебил перепутал все входы и привез меня к задним воротам. Это уж было слишком! Конечно, когда я дотащился до могилы, там уже и след простыл! Сидела только какая-то грязная старуха. Она сказала, что церемония была очень трогательной. Бедный Александр! Когда я думаю, что стоило только нам войти в другое кафе!..
— Нет, Робер, не говори так, пожалуйста. В другом кафе тоже была засада, еще ужаснее. Он был обречен.
— Ты так считаешь?
— Конечно, я не могу ничего утверждать, но вполне возможно, что так оно и было, и ты не сможешь доказать обратное. И я прошу тебя, давай больше не будем вспоминать эту историю!
Она была права. Робер, сняв очки, кивнул головой.
На следующий день, когда он зашел за Жереми, соседские дамы кивали ему с сочувственным видом. Чтобы не видеть их глаз, он уткнулся в газету. Жереми неожиданно выбежал из двери и прыгнул ему на колени:
— Скажи, папа, а сегодня ты видел бандитов?
— Сегодня нет. Но зато я теперь знаю, что у них была волшебная машина. Стоит нажать только на кнопку, и она тут же исчезает. Ничего удивительного, что полицейские не смогли ее отыскать. — Восхищенный мальчишка начал засыпать его вопросами, и на все он придумывал что-нибудь смешное.
Дома Алин сказала, что ему звонили со студии. Секретарша соединила его с шефом.
— Как поживаете, мой дорогой Робер? Ваши волнения улеглись? Я думаю, вы уже в форме, и у нас к вам предложение. Да, мы продолжаем съемки. Сюжет немного изменен, и для вас найдется неплохая роль. Зайдите ко мне завтра утром.
Робер был в нерешительности. Он размышлял, стоит ли ему заключать этот контракт. Имеет ли он право встать на место Александра? Алин убеждала его, что он вовсе не занимает чьего-то места, а продолжает начатое Александром дело, и что он сможет хотя бы в кино отомстить за смерть актера.
Съемки возобновились в том же самом месте — у заброшенной типографии. Комиссар Пуавр пересекает улицу (дублер так здорово имитировал походку Александра, что его невозможно было отличить). Младший инспектор спотыкается и падает на капот машины, опирается на нее, чтобы подняться.
— Ну надо же, — бормочет он, — 25–12, это что, машина рождественского деда?
Он встает и догоняет своего шефа. Когда они заходят в бистро, раздаются пистолетные выстрелы, слышится звон разбитого стекла.
Робер с легкостью играл эти сцены — ведь все это он пережил в жизни. Дальше сюжет совершенно запутывался. В то время, как младший инспектор (Робер) расследовал дело о фальшивомонетчиках, старший (Руссен) пускался по следу убийц. Хотя благодаря показаниям младшего инспектора им и удалось разыскать машину преступников, следствие зашло в тупик. Тогда за дело взялся младший инспектор. Он отправился по следам машины: в гараже нашел билет метро, на котором был записан номер телефона. Это был телефон одного бара, где три вечера спустя он наконец и обнаружил убийц. Что делать? У него не было даже ордера на арест. Предпринимать какие-то действия в стеклянном кафе, которое обозревается со всех сторон, ему не хотелось. Он решает подстеречь их у входа. Потом, на машине, следует за ними до ближайшей автостоянки, пересаживается на другой автомобиль и догоняет их у бензоколонки, где бандиты расплачиваются фальшивыми чеками. Повод для ареста найден. Он устраивает засаду и вылавливает их.
Эта роль отличалась от предыдущих ролей Робера. Он чувствовал, что на него возложена некая миссия: ему хотелось, чтобы фильм увидели настоящие убийцы, чтобы до них дошли флюиды его ненависти. Робер никак не мог забыть страшного для убийства Александра: часто во время съемок перед его глазами вдруг появлялись кровяные пузыри, идущие изо рта умирающего. И в такие моменты актера посещало необычное вдохновение. Мучения пробуждали в нем неистовую страсть, и он уже вовсе не был смешон.
А в полиции тем временем не было никаких утешительных новостей. В руках инспектора не осталось ни одной ниточки, за которую можно было бы потянуть. Гипотезы журналистов относительно государственного терроризма были явно необоснованны — ни одна политическая организация не была замешана в этом деле. Версию об убийстве из ревности пришлось отбросить — факты показывали, что у актера была безоблачная семейная жизнь. Наркотики тоже отпадали. Опрос работников киностудии ничего не дал: они в один голос заявляли, что преступники не могли знать, когда Александр пойдет в кафе. Впрочем, это можно было выяснить и по телефону. Три месяца спустя судья заявил журналистам:
— Если б убийство не было столь тщательно подготовлено, я бы сказал, что оно беспочвенно, абсурдно. Может быть, Александру Дюверню была известна какая-то тайна? Но какая? Возможно, он стал невольным свидетелем какого-нибудь крупного преступления, и его решили убрать? Но, к сожалению, никаких сведений об этом нам не удалось раздобыть.
В то время, как полиция беспомощно разводила руками, на экранах успешно шло «Последнее дело комиссара Пуавра». Ловко перемешав выдумку и реальность, режиссер предложил публике увлекательную версию. Успех фильма был несомненен: тридцать миллионов зрителей поверили в то, что их любимец отомщен. Младший инспектор в очках, тот самый, что раньше вызывал у них лишь смех, вдруг начал волновать сердца. Критики единогласно приветствовали «редкий талант Робера Булона, актера, убеждающего своей искренностью». Прочитав это в газете, старый полицейский сказал своему коллеге:
— Ищи того, кому выгодно преступление. Если верить этой поговорке, дело не обошлось без Булона.
Конечно же, это была только шутка. Никто не думал подозревать человека, вступающего в зенит своей славы.
— Я не могу понять, чего ты раздумываешь. Любой ухватился бы за эту возможность.
— Я не знаю, мне кажется, нечестно извлекать из этого выгоду.
