— Но почему?! Ты же не сам подстроил это убийство, ты же не хотел этого. Если эти дикари и убили Дюверня, то уж ты-то вовсе ни при чем! Ты же не напрашивался на эту роль, они ее сами тебе предложили. Просто глупо ее отвергать! Тогда мы наконец-то сможем переменить квартиру. Жереми нужен простор. Ты просто не имеешь права отказаться!
И вновь Робер позволил себя убедить. В самом деле, им уже давно тесно в их трех комнатах. Надо подумать о Жереми. Он получил главную роль в новом фильме «Преемник комиссара Пуавра».
Идея принадлежала сценаристу. Фильм должен был продолжить старый сериал, но немного в другом стиле — новый инспектор вел дело более нервно и беспорядочно. Режиссера все это забавляло, продюсер видел в этом средство наладить прерванную было работу, а директор картины обрел уверенность, что они нашли актера, вызывающего симпатии публики.
Словом, все были довольны. Только Робера что-то тревожило. Он все время думал о том, что за волна подхватила его и швырнула на гребень. Он не мог забыть номера машины со своими инициалами, который он увидел в день покушения, и решил, что это принесет ему удачу. Конечно, он и подумать не мог, чем все это обернется. Но сейчас ему казалось, что он, помимо своей воли, заключил сделку с дьяволом. Тогда ему хотелось лишь не упустить свой шанс, и минуту спустя этот шанс предстал перед ним дулом пистолета. Как он мог после всего этого спокойно жить? В его сердце поселилась тревога, которая и разжигала его взор. Во всех его жестах сквозила какая-то страсть, и это придавало его облику незаурядность.
Успех был общепризнан. Его слава росла от фильма к фильму, и вскоре он встал в ряд лучших актеров своего поколения. Алин нашла наконец-то квартиру, о которой давно мечтала. Теперь они жили в одном из самых фешенебельных кварталов, и их новые соседи любезно раскланивались с ними при встречах. Друзья Жереми восхищались тем, что во всех фильмах отец его выходит победителем из любой ситуации.
На студии Робер теперь не знал забот. Костюмерши обхаживали его, реквизиторы с удовольствием дарили ручки и зажигалки, которые он вечно терял. Друзья обожали его, и лишь Жак Руссен оставался холоден. Так же, как и его персонаж, который завидовал быстрой карьере младшего инспектора, он тайно ненавидел Робера. Каким же идиотом он был, что не пошел тогда с Александром в кафе! Он считал, что Булон несправедливо занял его место. Ведь по логике вещей, это он, Руссен, должен был сопровождать Александра в тот злосчастный день, это о нем должны сейчас кричать журналы и газеты, для него писать сценарии. Казалось, весь мир встал против него, и во всем виноват этот проклятый карьерист.
Все это Робер читал во взгляде своего коллеги. Его угнетала эта неприязнь, но он считал, что в чем-то Руссен прав. Все могло сложиться иначе. Иначе, если бы Александр свернул в другое кафе, иначе, если бы с ним пошел Руссен — тогда именно он стоял бы сейчас в свете прожекторов.
— Ты видишь, — говорил он Алин, — своими успехами я обязан скорее случайности, нежели таланту. Окажись на моем месте Руссен, с ним было бы тоже самое.
— Не говори глупостей! Конечно, тебе помогла случайность. Но неизвестно еще, как бы повел себя Руссен в подобной ситуации. К тому же он очень поверхностный человек и может играть лишь вторые роли, первых ему просто не вытянуть.
Робер был вынужден согласиться с женой. Действительно, для главного героя в Руссене не хватало загадочности. Впрочем, Робера это не утешало. Он все равно считал, что его успех незаслуженный. И, когда вновь чувствовал на себе тяжелый взгляд Руссена, ему хотелось просить у него прощения. Вместо этого он частенько угощал его кофе в бистро на углу.
Не успел Робер закончить работу в одном фильме, как телевидение предложило ему новый контракт. На этот раз нужно было сыграть одного незадачливого туриста, которого принимают за шпиона. Ни с кем не посоветовавшись, Робер отказался. Хватит играть идиотов, решил он. С каким удовольствием я сыграл бы Гамлета или Британика в самом захолустном провинциальном театре! Увы! Этого ему никто не предлагал… Решив, что отказ Робера — это обычный каприз, директор телестудии повторил предложение и удвоил плату. Алин уговаривала его согласиться: наконец-то они смогут купить хорошенький домик в Нормандии, который приметили еще прошлым летом. Ведь доктор говорил, что Жереми необходим свежий воздух. Но Робер не уступил. Он не желал ничего слушать и подтвердил отказ. Это был первый случай, когда он поругался с женой.
Но неделю спустя Алин пришлось признать его правоту. Поступило новое предложение — куда более соблазнительное, чем первое. Речь шла о контракте с одной крупной киностудией. Ему предлагали рель таможенника, который, не взирая на угрозы, продолжал преследовать контрабандистов, находившихся под защитой влиятельных лиц. Этот персонаж, не побоявшийся пожертвовать своей карьерой во имя справедливости, был симпатичен Роберу. Он подписал контракт, и Алин смогла наконец-то купить домик в Нормандии, чтобы отправить туда на лето Жереми.
Роберу хотелось провести лето с сыном, и он отказался от двух предложений. Увы! Третье ему пришлось принять, роль была гораздо интереснее и выгоднее, чем таможенник. Вместо того чтобы ехать в Нормандию, семья обосновалась в Ниле, где проходили съемки. Алин, не желая общаться с невежественными деревенскими жителями, на девять недель заточила себя вместе с сыном в гостинице: никогда еще они так не скучали.
Выручка от фильма о таможеннике превзошла все их ожидания. Это был пик славы Робера; Жереми с восторгом показывал приятелям лицо своего отца на огромных афишах. Предложения сыпались со всех сторон. Робер, не раздумывая, отвергал роли, казавшиеся ему вульгарными, и выбирал себе сложных, ищущих героев, в которых он мог вложить то лучшее, что в нем было. Алин, всегда нежная и спокойная, сопровождала его повсюду и явно гордилась им. Всего за три года он сделал себе карьеру звезды европейского кинематографа. Чтобы заполучить Робера в свои фильмы, режиссеры становились в очередь.
Но успех не вскружил ему голову. Он всегда помнил, чему он обязан своей славой. Каждый раз, как только у него выдавались свободные часы, он шел на Пер-Лашез, положить цветы на могилу Александра. Но это не приносило ему успокоения. Чтобы хоть как-то восстановить справедливость, он приглашал Жака Руссена на вторые роли в своих фильмах. Присутствие Руссена, его взгляд постоянно поддерживали в Робере внутреннюю тревогу. Каждый раз, когда журналисты спрашивали его о том, как он начинал, Робер туманно говорил, что всем обязан Александру Дюверню. Создавалось впечатление, будто у них с Александром был дружеский союз, где Дювернь выступал на правах старшего. Роберу хотелось опровергнуть это мнение, и однажды он заявил:
— Я давно хотел признаться: я никогда не был близко знаком с Александром Дювернем. Я встречался с ним только на съемках и общался, лишь когда мы играли в одном эпизоде. Он никогда не воспринимал меня всерьез, а я робел перед ним. Только не думайте, что меня восхищал его талант. Напротив, мне не нравилась его манера игры. Он был однообразен во всех ролях, в нем не было глубины. Но он был знаменит, и это внушало уважение. Вам это кажется глупым? Однажды он подошел ко мне и предложил выпить с ним чашечку кофе. Дальше этого наши отношения не зашли — в тот день его убили. Так вот, когда я говорю, что многим обязан Александру Дюверню, я имею в виду не актера и человека, а того мертвеца, что лежал передо мной на полу бистро. Единственная служба, которую он мне сослужил, — это то, что он погиб в удачный для меня момент. Годами я лишь подавал ему реплики, служил фоном, и в тот день он вернул мне все, что задолжал за эти годы. Он вернул мне долг в стократном размере, он стал ступенькой к моему пьедесталу. Вам кажется, что я говорю цинично, но это так. Если бы его не убили на моих глазах в тот день, даже если бы он умер в этот же вечер от сердечного приступа, я бы никогда не узнал, что такое слава, и не стоял бы перед вами сегодня. Теперь вы понимаете, чем я ему обязан? Жаль, что я не могу выразить ему свою благодарность. Есть что-то нечистое в наших отношениях — между мной и его смертью. Даже когда я ношу цветы на его могилу — а я делаю это довольно часто — я выбираю ядовитые растения, знаете, с такими черными, уродливыми головками? Я не могу простить ему этот подарок, понимаете ли вы?! Подарок, который я, не задумываясь, отверг бы, если бы хоть кто-то спросил мое мнение. Есть люди, которые могут шагать по трупам, чтобы достичь успеха. Я не из таких. Но эта смерть оставила яд в моей крови. Да, его смерть бросила мне в руки удачу, все равно, как если бы ветер занес мне в окно счастливый лотерейный билет. Но ведь он-то тут ни при чем! Я уверен, что будь его воля, он не стал бы преподносить такой подарок никому, а уж тем более мне. Это беспокоит меня: я чувствую, что обязан отблагодарить за подарок, пусть он сделан и помимо воли. Вы скажете, что это глупо. Но в то же время я хочу поблагодарить и еще кое-кого — его убийц, хотя они тоже заботились отнюдь не о моем благе. И тем не менее… Ну, теперь-то вы понимаете, почему я ношу на кладбище ядовитые цветы? Они предназначены для убийц. Есть
