– Дождь довольно сильный, – посмотрел за окно Джеймс. – Ваша машина далеко?
– К сожалению, на дальнем конце второй автостоянки.
– Как вы насчет последней чашки отвратительного больничного кофе в таком случае? Мы могли бы отпраздновать воскресение Сета. Может быть, к тому времени, когда мы это сделаем, дождь кончится.
Мелоди охватило волнение. Ей было все равно, если даже дождь будет идти всю ночь.
– Я, пожалуй, одолею последнюю чашечку. Они нашли укромный уголок и сели за столик друг против друга.
– За здоровье Сета, – сказал Джеймс, поднимая свою чашку и касаясь ею чашки Мелоди.
– Пусть он живет до девяноста лет, – добавила она и отвела глаза, потому что боялась, что Джеймс прочтет в них все.
Она удивилась, когда он взял ее руку в свою. Это пил первый случай, когда он коснулся ее, вложив прикосновение нечто, похожее на нежность, что глубоко потрясло ее и пошло по телу приятными волнами.
– Знаете, вы держались просто чудесно. – Джеймс переплел свои пальцы с пальцами Мелоди. – Вы не пропустили ни одного дня с тех пор, как Сету стало плохо.
– Вы тоже, – ответила Мелоди.
– Но я его сын.
– Я хотела бы думать, что я его друг.
– Думаю, он тоже хотел бы считать так. Он вправду симпатизирует вам. – Джеймс отпустил ее руку, и они теперь держали свои чашки, словно готовясь пить на брудершафт. Джеймс сверкнул улыбкой, снова! заиграв своими очаровательными ямочками на щеках. – В старом барбосе еще теплится жизнь, раз его волнует вид красивого женского лица.
Мелоди чувствовала, что краснеет от удовольствия.
– Вы хотите сказать, что находите меня красивой? Неделю назад такой вопрос вызвал бы у него раздражение, и в лучшем случае он буркнул бы что-нибудь нейтральное вроде «Видали мы и похуже».
Однако сегодня он разразился громогласным смехом.
– Вы же знаете великолепно: вы красивы, миледи, поэтому не напрашивайтесь больше на комплименты. Ведь вам-то в конце концов все равно, как бы я ни считал.
– Вы правы, – сказала Мелоди.
Но ее потрясло открытие: на самом деле ей было не все равно, и, солгав, она ощутила внутри острую боль. Когда Мелоди взялась за свой план воссоединения отца с сыном, она не думала, что может оказаться жертвой скупых по отношению к ней чар Джеймса.
– Дело выглядит так, что этот ливень будет лить еще долго, – кивнул он в сторону окна. – Мы можем, конечно, пробежаться к машине и закрыть вопрос.
– Меня привлекает эта идея по ряду причин, – сказала Мелоди и тут же пожалела о своих словах. Джеймс всполошился.
– А что это за причины?
– Мне нужно кое-что сделать, – пролепетала она.
– Это одна причина. А другие?
Можно было сказать ему, что ее частная жизнь никого не касается. Джеймс, не задумываясь, поступил бы именно так, окажись он на месте Мелоди. Однако то, что началось как простой план воссоединения сына с отцом, обросло непредвиденными осложнениями.
Мелоди не умела скрывать свои чувства, как она считала, потому, что ей это никогда не было нужно, и теперь решила обойтись полуправдой.
– Мы позволяем, чтобы наше участие приобрело слишком личную окраску. Надо установить между нами известную дистанцию.
Джеймс взглянул на нее встревоженно и переспросил:
– Между нами?..
Мелоди опять забралась в это болото с крокодилами!
– Мне становится все труднее, Джеймс, сохранять неприязнь к вам.
– Вот тебе на! – Он не то засмеялся, не то закашлялся. – Должен ли я чувствовать себя польщенным?
Ты мог бы ответить мне комплиментом, раздраженно подумала Мелоди.
– Вы не совсем в моем вкусе, – заявила она. – А вы более чем откровенно признали, что я – не в вашем.
– Пока мы согласны друг с другом. Продолжайте. Мелоди от всего сердца хотела бы, чтобы этот разговор никогда не возникал.
– В сложившихся обстоятельствах мы легко можем попасть в ловушку и решить…
Джеймс пристально рассматривал ее. – В каких обстоятельствах? О чем вы говорите?
– Мы оба были очень озабочены состоянием Сета. Тревога сближает людей так же, как и горе. Но у нас с вами очень мало общего, Джеймс. Это факт.
