– Ты прав, – прошептала Мелоди в ответ и заморгала; никогда раньше она не могла бы даже представить себе ту боль, которую вызвало у нее сознание того, что Джеймс не был настолько одержим желанием, чтобы предпочесть вечные муки сохранению достоинства.
Он завел машину, включил на полную мощность обогреватель и покрутил радио, подбирая новую станцию. Они услышали предсказание погоды:
– Дождь, дождь, затем усиление осадков. В низко расположенной местности ожидаются наводнения. В проливе будут преобладать ветры штормовой силы.
Настроение Мелоди было таким же мрачным, как погода. Почему ее чувства в таком смятении? И какая дьявольская сила могла заставить ее потерять голову после первого поцелуя?
Когда Джеймс остановился у ее машины, Мелоди торопливо пробормотала:
– До свидания. Спасибо, что подвез. Мелоди распахнула дверцу. Судя по его молчанию во время короткой поездки с одной стоянки на другую, Джеймсу нечего было сказать, и он сожалел об охватившем его на миг безумии. Она не собиралась тянуть время, предоставляя ему возможность сказать ей об этом.
– Пока, – сказал он, даже не подождав, когда она заведет свою машину, и уехал, обдав веером воды ветровое стекло ее автомобиля.
Мелоди чувствовала, что готова заплакать. Она просто сошла с ума!
А Джеймс думал: он, вероятно, обезумел! Что на него нашло? Может, его вывели из равновесия ее мокрые насквозь волосы, черные и глянцевитые, как у тюленя? Или виноваты ее ресницы, скользнувшие по его щеке, чтобы прикрыть огромные прекрасные глаза, которые напоминали ему крупные цветы анютиных глазок, вышитые черными бархатными нитями? Или просто ее духи сконцентрировались до гипнотических пропорций в душной кабине автомобиля, подтолкнув его на дурацкие поступки с ужасающими последствиями?
О Боже! Он пустился в поэзию – он, чья жизнь как профессионала определялась динамикой углов и кривых на чертежах корабельного дизайна. Еще ребенком он стал прагматиком, усвоив рано и достаточно глубоко, что мечтателей вознаграждает, самое большее, разочарование. Так чем же он занимается теперь, в возрасте тридцати четырех лет, действуя как глупый юноша-романтик и нежничая с едва знакомой ему женщиной – к тому же, в общественном месте?
Не было никаких разумных причин чувствовать влечение к ней. Что угодно, только не это! Ему слишком часто встречались такие, как она, чтобы понять, что движет ими в жизни. Им нужны богатые мужья для удовлетворения своих экстравагантных вкусов. Если иногда он и задумывался, не отличается ли Мелоди от себе подобных своими жизненными устремлениями, то все новое, что он открывал в ней, говорило ему об обратном. Эта леди не привыкла удовлетворяться второсортным.
Вернувшись в свой отель «Пламроуз», Джеймс поднялся в номер, просмотрел почту, затем бросился на гигантских размеров кровать и угрюмо уставился в потолок, расписанный художниками. Его бесило, что краснощеких херувимов в его голове вытеснял все время иной образ. Не надо было никаких усилий, чтобы представить себе ее, лежащую рядом на кровати с распущенными волосами, которые свешиваются ей на лоб; ее глаза зовут его, как ночные огни; ее розовые губы манят соблазном.
Короче говоря, он тешился идеей заманить Мелоди в свой номер на чашку чая попозже вечером. Его намерение было очевидным – заниматься с нею любовью снова и снова. Но он знал, что это было бы ошибкой.
Джеймс не любил делать ошибки. Он находил, что слишком трудно в них потом признаться.
На следующее утро в Кошачьем ряду все было тихо, и Мелоди решила по-новому аранжировать свою витрину. Наверное, подойдут сплетенные из кружев сердца викторианских времен, учитывая, что до Валентинова дня осталось менее двух недель. Если даже сама Мелоди не испытывала особого энтузиазма с приближением праздника, это не означало, что остальной мир намерен игнорировать предстоящую знаменательную дату.
Мелоди трудилась в витрине, раскладывая высушенные букеты цветов по подолу свадебного платья конца девятнадцатого века, когда в толстое стекло уперлась голова Хлои. Затем коллега заглянула в дверь.
– К тебе посетители, – предупредила Хлоя ядовито. – Не думаю, что тебе их надо представлять. Ты знаешь, кто они.
Вслед за Хлоей заглянул и Роджер.
– Отделайся от них, детка. Они – не очень хорошее украшение к твоей витрине.
Четверо или пятеро мужчин беспокойно переминались с ноги на ногу в нескольких ярдах от Мелоди. Они стояли, засунув руки в карманы своих пальто с чужого плеча и, казалось, спорили, стоит ли подходить ближе.
– Это… – начала Мелоди.
– Нежелательные, – закончил за нее Роджер. – На твоем месте я не пускал бы их в магазин. Они похожи на воришек.
– Я бы сказала скорее, что они отчаявшиеся и голодные, – пробормотала Мелоди, надевая туфли, и поспешила им навстречу.
– Мы пришли к вам не безобразить, – заговорил, как бы оправдываясь, один из пришедших. – Мы просто хотели узнать, как дела у Сета Логана. Мы знаем, что вы все время бываете у него.
– Ему намного лучше, – Мелоди было приятно сообщить им об этом.
Пришельцы выглядели обрадованными непривычной для них доброй вестью.
– А мы уж думали, что ему не выйти из больницы живым, – сказал другой. – Сет не из тех, кто стал бы валяться в постели, если это хоть немного зависит от него.
Мелоди улыбнулась:
– Пока его мнением особенно не интересовались, и у него не было выбора, но думаю, долго так не
