чувствовал и, ругая все на свете, отправлялся в условленное место, Аркин открывал Врата: вход — в установленном месте, выход — около него самого. Дракон нырял в них и оказывался рядом с магом. Можно было бы послать и информационный Зов, но это требовало огромных энергетических затрат, так получалось намного проще.
Прошла уже неделя после трудного поединка, но Аркин все никак не мог выбросить из головы того странного человека, который, похоже, мог с легкостью расплющить Аркина, стереть в порошок, но по какой-то неясной причине пытался лишь обезвредить, оглушить… Совершенно неестественное поведение для слуги Тьмы.
Эуритовый меч… Ну, если он действительно был лучшим выпускником Ордена Меча, о чем свидетельствовал амулет феникса, то для такого мастера вовсе неудивительно обладание столь раритетным оружием. И его глаза. Непрерывно пылающие каким-то ярким огнем… очень странные глаза.
Неуверенность и сумбур в мыслях были крайне несвойственны Аркину Ларну, тем не менее, он впервые в жизни сомневался в правильности своего поступка. Он даже злился на себя, а оттого лишь яростнее всаживал шпоры в бока коня, стремясь как можно быстрее удалиться от места схватки, которое люди еще долго будут считать 'гиблым' местом и обходить стороной, да и Тракт будет отныне делать изрядный круг в обход покорёженной старой дороги.
Из седельной сумки торчала вычурная гарда эуритового клинка, а на дне валялся небрежно брошенный феникс. Внезапно амулет разгорелся нестерпимым огнем, прожег дыру в кожаной сумке и упал в дорожную пыль. Через пару секунд он уже был лишь чуть теплым и ничем не отличался от того знака, что дают лучшим выходцам Ордена Меча в Пограничном Королевстве. Всадник, не заметив потери, спокойно ускакал на восток.
Какой-то нищий склонился над фениксом: длинная седая борода, давно немытые космы еще более седых волос, согнутая временем тщедушная фигурка, худые костлявые руки, сжимающие простой сучковатый посох. Лишь странные пронзительно-желтые глаза живо блестели металлом из-под густых седых бровей. Нищий, кряхтя, нагнулся и поднял оброненный амулет. Короткое радужное сияние пробежало по нему, и феникс, лежащий в сухой морщинистой ладони, превратился в атакующего золотого дракона. Дрожащими руками старик повесил его себе на шею, тщательно упрятав за тряпки и лохмотья, служившие ему одеждой. Металлом блеснули желтые глаза, и старик пошел на восток, вслед за всадником, неожиданно помолодевшей, легкой походкой.
***
Император угрюмо читал ничего не значащие доклады наместников из различных городов. Там неизменно сообщалось, что все, в общем-то, благополучно, но вот поступления в казну падают, крестьяне нищают, разбойники совсем распоясались, но меры принимаются, ежедневно кого-то казнят. Торговый люд пошел бессовестный, налогов избегают, но в скором времени все будет совершенно исправлено, все необходимые указы изданы, распоряжения отданы, так что пусть император, его светлость, не беспокоятся.
'Словно под диктовку единого мерзавца писали!' — хмуро подумал император, отшвыривая очередной свиток, перевязанный золотой тесьмой.
Император все больше склонялся к мысли, что не он правит империей, а она управляет им. Неискренняя любезность наместников просматривалась все четче на фоне неудовлетворительных вестей из провинций. Кое-где крестьяне уже и бунтовать начали, один раз пять тысяч солдат понадобилось, чтобы устранить мятеж.
Уже давно император не издавал сколько-нибудь значимых указов, давно не предпринимал завоевательных походов. Ему осточертели никчемные и бесполезные приемы, торжества и бесконечные праздники, которые устраивались во дворце едва ли не два раза на неделе.
Он откинулся в кресле, заведя руки за голову, и задумался: какая-то мысль навязчиво кружилась около него, очень важная мысль, возможно, способная перевернуть его жизнь, но никак не хотела материализоваться.
В дверь рабочего кабинета осторожно постучали.
'Бояться пока еще… — с презрительным удовлетворением подумал император. — Уважение они давно порастеряли, а вот страх остался'.
— Да! — крикнул он, принимая обычную позу.
Лайкон дар Вэнс, магистр внутренней безопасности, с почтением и достоинством вошел, тихо прикрыв за собой дверь.
— Мое почтение, Ваша Светлость, — он учтиво поклонился.
— Что привело тебя сюда в такой час? — начал первым император, по этикету он должен был всегда сказать первое слово, как бы давая разрешение на разговор.
— Дурные вести, Ваша Светлость. Разыскиваемый человек ушел и чуть ли не сотня хороших, если не лучших, агентов уничтожена.
— Обстоятельства? — коротко спросил правитель, скрывая свою злость и недовольство за непроницаемой холодностью.
— Отборный отряд из тридцати человек полностью погиб в Хульмском лесу при невыясненных обстоятельствах, все тела сожжены. А сотня наткнулась на горных гномов и там произошла непродолжительная схватка, которая закончилась плачевно: более половины отряда погибло.
— Где очевидцы? Когда это случилось?
— Только что гонец оттуда доложил лично мне. А случилось это три дня назад.
— Немедленно сюда!
— Простите, Ваша Светлость? — магистр согнулся в вопросительном поклоне.
— Привести сюда гонца, — сухо повторил император.
— Сию минуту, Ваша Светлость, — магистр спешно покинул кабинет и несколько минут вернулся, ведя за собой усталого запыленного солдата. Его шатало от усталости, на левой руке и щеке красовались свежие шрамы, но перед императором солдат бравурно вытянулся по струнке и смотрел прямо перед собой, подавляя дрожь.
— Имя, ранг, — коротко бросил император, с некоторым любопытством осматривая солдата, его всегда привлекало мужество и четкость.
— Марми Гудрин, рядовой специального отряда внутренней безопасности!
— Расскажи мне о том, что случилось у вас с гномами.
— Наш отряд повстречал обоз гномов на Северном Тракте. До этого мы проезжали по страшному месту, не иначе как там колдовали. Земля в воронках, воздух странный… Наш сотник там нашел гномьи клинки. Мы, значит, нагнали гномов, и сотник показал им портрет, спросил, не встречали ли они этого человека. Они отвечали, что не видели. Потом он показал им ножны и спросил, не знают ли они, кому принадлежат эти клинки. Гномы ответили, что не знают. Сотнику показалось это подозрительным, и он отдал приказ обыскать повозки. Половина отряда тут же начала обыск, и когда один из наших прокричал 'Вот он!' старший гном что-то заорал на своем гортанном наречье и все гномы мгновенно похватали топоры и кинжалы, в ту же секунду прикончив три десятка из нашего отряда. Наши рапиры ломались об их топоры, а их кольчуга была совершенно непробиваема. Потеряв еще два десятка, сотник отдал приказ об отступлении.
Гномы тогда схватились за арбалеты и их болты нагнали еще десятерых, и сотник тоже остался там. Ох, и дальнобойные у них арбалеты! Потом десятник направил меня в столицу.
— А тот человек, которого вы искали?
— Да, он был там. В разгаре схватки он выскочил из повозки и уложил двоих наших ребят голыми руками.
— А гномы?
— Четверых, вроде, мы убили. Ну, еще шестеро, не меньше, были ранены.
Император нахмурился и махнул рукой. Солдат развернулся и четкой походкой покинул кабинет.
— Откуда эти гномы?
