– Конечно поеду, – ответил я.
– Я так и думал, – сказал Конрад. Вот так мы и очутились в Старом Датчтауне поздним теплым летним утром.
Дремлющий, пыльный от старости дом.
Пусто на улицах
Юность забытая...
Кто же крадется, скользит за окном,
Там, где аллея, тенями увитая?
Конрад процитировал фантазии Джастина Геоффрея, когда мы взглянули с холма на дремлющий Старый Датчтаун. Спускаясь с холма, дорога ныряла в лабиринт пыльных улиц.
– Вы уверены, что поэт имел в виду именно этот городок, когда написал эти строки?
– Он подходит под описание, ведь так?.. Высокие двускатные крыши старинных особняков... Эти дома в старинном датском и колониальном стилях... Теперь я понимаю, почему этот город привлек вас, Сквилер. Он весь пропитан древностью. Некоторым из этих домов три сотни лет. А что за атмосфера разложения царит в этом городе!
Мы встретили мэра. Неряшливая одежда и манеры этого человека являли странный контраст со спящим городом и медленным, непринужденным течением городской жизни. Мэр вспомнил, что Сквилер уже бывал здесь... В самом деле, появление любого чужого в таком маленьком уединенном городке было событием, о котором жители долго помнили, оказалось странным, что всего в сотне миль грохочет и пульсирует величайший мегаполис мира.
Конрад не мог ждать ни минуты, так что мэр отправился проводить нас к дому. При первом же взгляде на это здание дрожь отвращения прошла через мое тело. Дом стоял на небольшой возвышенности, между двумя богатыми фермами. От них его отделяли каменные изгороди, протянувшиеся по обе стороны в сотне ярдов от дома. Искривленные дубы тесным кольцом окружали здание, неясно проступающее сквозь ветви, словно голый, обглоданный временем череп.
– Кто хозяин этой земли? – спросил художник.
– Она – предмет споров, – ответил мэр. – Джедах Аддерс – хозяин вот этой фермы, а Скир Абнер – той. Абнер утверждает, что дом – часть фермы Адцерса, а Джедах столь же громко заявляет, что дед Абнера купил ее у семьи датчан, которые тут первоначально поселились.
– Звучит безнадежно, – заметил Конрад. – Каждый отказывается от этой собственности.
– Это не так уж странно, – сказал Сквилер. – Хотели бы вы, чтобы вот такое местечко стало частью вашего поместья?
– Нет, – ответил Конрад, секунду подумав. – Я бы не хотел.
– Между нами, никто из фермеров не хочет платить налоги на собственность за эту землю, так как она абсолютно бесполезна, – встрял мэр – Пустоши вытянулись во все стороны от дома, а границы полей, на которых можно сеять, четко проходят вдоль линии изгородей. Такое впечатление, что дубы выпивают жизненную силу из любого растения, появившегося на их земле.
– Почему бы тогда не срубить эти деревья? – спросил Конрад. – Я никогда не сталкивался с подобными сантиментами у фермеров этого штата.
– Потому что этот вопрос, так же как право владения этой землей, последние пятьдесят лет – предмет спора. Никто не хочет отправиться и срубить эти деревья. И потом эти дубы такие старые и имеют такие корни, что выкорчевывать их будет непосильной работой. К тому же относительно этой рощи существует грубое суеверие. Давным-давно человек сильно поранился о собственный топор, когда хотел срубить одно из этих деревьев. Такое может случиться где угодно. Но местные придают этому слишком большое значение.
– Ладно, – сказал Конрад. – Если земля вокруг дома ни на что не годится, почему никто не воспользуется самим зданием или не продаст его?
В первый раз мэр выглядел смущенным.
– Никто из местных не станет жить и не купит его. Нехорошая это земля, и, сказать по правде, невозможно войти в этот дом!
– Невозможно?
– Все дело в том, что двери и окна дома крепко заперты или заколочены, – прибавил мэр. – И у кого-то, кто, видимо, не желает поделиться секретом, есть ключи. А может, они уже давно потеряны. Думаю, кто-то использовал дом как прибежище для бутлегеров[1] и имел причины держаться подальше от любопытных взглядов, но внутри никогда не видели ни огонька, и поблизости никто подозрительный не бродил.
Мы миновали круг угрюмых дубов и остановились перед зданием. У нас возникло странное ощущение отдаленности, так, словно, даже когда мы подходили и касались дома, он находился далеко от нас, в каком- то ином месте, в другом веке, другом времени.
– Я хотел бы войти в дом, – сказал Сквилер.
– Попытайтесь, – предложил мэр.
– Что вы имеете в виду?
– Не вижу, почему бы вам не попробовать. На моей памяти никто не входил в этот дом. Никто не платил налоги за владение им так долго, что я предполагаю, дом давно уже принадлежит штату. Его можно было бы выставить на продажу, только вот никто не купит.
Сквилер небрежно потянул дверь. Мэр наблюдал за ним, и улыбка играла на его губах. Потом Сквилер навалился плечом на дверь. Она лишь едва дрогнула.
– Я же говорил вам. Она или заперта, или заколочена. Точно так же, как остальные окна и двери.
