Можно выбить косяк, но вы ведь не станете делать этого.
– Могу и выбить, – возразил Сквилер.
– Попробуйте, – сказал мэр. Сквилер подобрал упавшую ветвь дуба впечатляющих размеров.
– Нет, – неожиданно вмешался Конрад.
Но Сквилер уже приступил к делу. Он не стал тратить время на дверь и ударил в ближайшее окно. Промахнувшись по раме, он попал по стеклу и разбил его. Дубовая ветвь уперлась в ставни внутри дома.
– Не делайте этого, – снова сказал Конрад намного серьезнее.
Лицо у него было расстроенным. Сквилер уронил ветвь на землю.
– Ничего не чувствуете? – спросил Конрад. Порыв холодного воздуха ударил из разбитого окна. Запахло пылью и стариной.
– Лучше нам оставить все как есть, – заметил мэр.
Сквилер отступил.
– Больше тут нечего делать, – продолжал мэр неубедительно.
Конрад стоял словно в трансе. Потом он шагнул вперед и стал вглядываться сквозь ставни разбитого окна. Он прислушивался. Глаза его были полузакрыты. Он пытался понять, что скрыто в доме. Я видел, как дрожит его рука.
– Великие ветры! – прошептал он. – Мальстрим ветров!
– Джеймс! – резко позвал я.
Он отодвинулся от окна. Выражение лица его было странным, губы чуть разошлись, словно в экстазе. Глаза сверкали.
– Я что-то слышал, – сказал он.
– Вы не могли слышать ничего, кроме шороха крысы, – ответил мэр. – Они часто селятся в таких местах...
– Великие ветры, – снова повторил Конрад, покачав головой.
– Пойдем, – предложил Сквилер, словно забыв о том, зачем мы сюда пришли.
Никто из нас не стал задерживаться. Дом производил на нас такое впечатление, что все поиски были забыты. Но Конрад не забыл о доме. Когда мы вернулись назад, завезли Сквилера в его студию, Конрад сказал мне:
– Кирован... Когда-нибудь я вернусь в тот дом.
Я не возражал, но и одобрения не высказывал, просто на несколько дней выбросил все это из головы. А Конрад больше не говорил со мной ни о Джастине Геоффрее, ни о его странной жизни поэта.
2
Прошла неделя, прежде чем я снова увидел Конрада. К тому времени я забыл о доме среди дубов, так же как о Джастине Геоффрее. Но вид искаженного, изможденного лица Конрада и выражение его глаз заставили быстро вспомнить и о Геоффрее, и о доме, потому что я интуитивно понял, что Конрад возвращался туда.
– Да, – согласился он, когда я высказал свое предположение. – Я хотел повторить опыт Геоффрея... провести ночь возле дома в кругу деревьев. Я так и сделал. И с тех пор... мне снятся сны! Ни одной спокойной ночи. Я мало сплю. И я собираюсь еще раз посетить дом.
– Если исследование жизни Джастина Геоффрея привело вас к этому, Джеймс... Забудьте об этом.
Он наградил меня взглядом, исполненным жалости, так что мне стало ясно: он считал, что я ничего не понимаю.
– Слишком поздно, – резко сказал он. – Я пришел попросить вас присмотреть за моими делами... если со мной что-нибудь случится.
– Не говорите так, – воскликнул я, встревожившись.
– Кирован, не надо читать мне лекцию, – сказал он. – В общем-то, мои дела в порядке.
– Вы заходили к доктору? – спросил я. Мой друг покачал головой:
– Доктор тут ничего не сделает, поверьте мне. Так вы присмотрите за моими делами?
– О, конечно... Но надеюсь, мне этого делать не придется.
Он вынул конверт из внутреннего кармана пальто:
– Я принес это вам, Кирован. Прочитайте, когда будет время.
Я взял конверт.
– Вы хотите, чтобы я потом это вернул?
– Нет. Оставьте у себя. Сожгите, когда прочтете. Иди сделайте с записками что захотите. Это неважно.
Так же неожиданно, как и появился, он покинул мои апартаменты. Он явно изменился и был глубоко обеспокоен. Казалось, он не был больше тем Джеймсом Конрадом, которого я знал так много лет. С дурными предчувствиями смотрел я ему вслед, но знал, что его не остановить. Этот необычный заброшенный дом удивительным образом изменил его личность. Если действительно дело тут было в доме. Глубокая депрессия в сочетании с черным отчаянием овладела им.
