столешница и превратившиеся в черные головни ножки. Берковский вздохнул и вдруг вздрогнул: столешница уцелела?
Ну и что?
А то, что не могла она уцелеть, если пожар начался от свечи, оставленной на столе! Столешница сгорела бы в первую очередь!
Берковский в волнении разглядывал стол. Столешница и ножки… Не хватает… Да! Не хватает двух выдвижных ящиков. Тех, где хранились рукописи!
Что же получается? Пожар начался в ящиках? Значит, свеча, забытая кем-то из слуг, здесь ни при чем. И не было никакой забытой свечи. Выходит, это поджог, а не чей-то недосмотр.
Берковский скрипнул зубами. Кому могло понадобиться сжигать ящики? Зачем? Зачем вообще кому-то в его доме устраивать пожар?
Голова закружилась. Он пошатнулся и оперся рукой о черную стену.
— Вам плохо, Всеволод Гаврилыч? — встревожился Иван. — Что с вами?
— Ничего, — через силу улыбнулся Берковский и растерянно посмотрел на измазанную сажей ладонь.
— Испачкались, батюшка, — покачал головой Иван.
— Не беда. Принеси воды. Я пойду в библиотеку. Вели никого не пускать ко мне.
— Хорошо, барин.
И Берковский, тяжело ступая, вышел из кабинета.
Глава VIII
Тоненький яркий лучик, проникший сквозь плотные шторы, пощекотал курносый нос мальчишки. Артем чихнул и улыбнулся.
Он проснулся давно, но вставать не торопился. Ему нравилось утром понежиться в постели и помечтать.
Обычно люди мечтают вечером, перед сном, но перед сном у Артема никак не получалось: он моментально засыпал. А вот утром, да еще на каникулах, когда никто не мешает, не торопит в школу, мечты, самые несбыточные и невероятные, приходили так же тихо и ласково, как этот солнечный лучик, щекочущий нос.
Там, за дверью его комнаты, уже давным-давно шумела жизнь. Ровно гудела стиральная машина, тарахтели телефонные звонки, разговаривала мама: ей не давали покоя проблемы соседей. Артем слышал все эти звуки, но они не мешали и не отвлекали от фантазий.
В прихожей раздался звонок. Кто-то пришел. Не спится же людям! Артем повернулся на другой бок и поуютнее закутался в одеяло.
Хлопнула дверь.
— Все спишь? — поинтересовалась мама, входя в комнату.
— Кто пришел? — спросил Артем.
— Друзья твои давно на ногах. Вот уже письмо доставили. — Мама держала в руках белый конверт.
— Мне? — удивился Артем.
— Ну, не мне же. Звонок в дверь. Выхожу, а на пороге — конверт. Опять ваши игры в детектив. Так что вставай, сыщик, депеша уже прибыла.
Артем покрутил в руках белый конверт. Странно! Это какая-то шутка друзей? Они не договаривались ни о каких письмах. Да и с чего мама решила, что письмо для него? Конверт чистый — ни имени, ни буквы.
— Завтрак давно готов, — напомнила мама. — Поторопись.
— Да, я сейчас…
Мама вышла, а Артем торопливо разорвал конверт. Получилось как у фокусника, у которого из рук идет снег. Только снег, который посыпался из конверта, был черного цвета. Артем испуганно отпрянул. Это был пепел от сожженной бумаги.
Пепел в конверте? Что за дурацкая шутка?
Артем сердито заглянул в конверт. Может, там есть письмо, что-нибудь объясняющее? Письма не было. В конверте лежала маленькая квадратная бумажка, вроде рекламного объявления, которые бросают в почтовые ящики. Или это и есть записка?
Артем вытащил бумажку и онемел. Он держал в руках не рекламное объявление и не записку. В его руках был экслибрис — синий фрегат, плывущий по бушующему морю. Экслибрис из украденной книги!
В комнату снова заглянула мама:
— Артем! Ну, я долго буду тебя ждать? А это что такое? Зачем ты сжег бумагу? Сейчас же бери веник и…
— Не трогай, пожалуйста! — завопил Артем и побежал к телефону.
Номер Виталика отвечал торопливыми короткими гудками. Нашел время болтать с кем-то!
У Вовки трубку взяла бабушка. Артем долго кричал, объясняя, кто он. Бабушка была глуховата. Наконец она позвала к телефону Вовку.
— Вовка! Бегите с Виталиком ко мне!
— Виталика нет. Он на два дня уехал к тетке.
— Да, я забыл. Ну, один! Приходи один! Только поскорее!
— Опять что-то случилось?
— Увидишь!
Вовка положил трубку и нахмурился. Славка, младший брат, тянул его за рукав:
— Вова! Ты к Артему? Я с тобой!
— Сиди дома! — разозлился Вовка.
Злиться было отчего. У Артема опять появился призрак. Но почему у Артема? Почему книга оказалась у него? Почему не Вовка поднял их тогда с помойки?
Теперь получается, что во всей этой истории Артем — самый главный персонаж. А Вовки как будто и вовсе не существует!
Артем показал другу содержимое конверта и ждал объяснений. Но Вовку настолько захлестнула злость, что он долго молчал, сосредоточенно разглядывая экслибрис.
— Как это понимать? — не выдержал Артем.
— Как хочешь, так и понимай, — дернул плечами Вовка. — Лично я понимаю так: это опять призрак.
— Ты думаешь? — заволновался Артем.
Вовке его волнение и неприкрытый испуг даже доставили какое-то непонятное удовольствие.
— Да, — подтвердил он. — Это опять призрак. Он к тебе зачастил. Ты не рад?
— Шутишь? Как можно радоваться призраку?
Вовка горько отметил про себя, что Артему этого не понять. У него есть призрак, и он не радуется. А что делать тому, у кого призрака нет?
— А что он хотел сказать этим пеплом и экслибрисом? — поинтересовался Артем.
— Ну, это же ясно! Дал тебе понять, что книги больше не существует, что она сожжена.
— Мне? — удивился Артем. — Ты хотел сказать — нам?
— Тебе, — отчетливо повторил Вовка.
Артем не сводил с него изумленного взгляда.
И этот изумленный взгляд еще больше дразнил и злил Вовку.
— Да, тебе! — выкрикнул Вовка. — А я тут вообще ни при чем! Мне надоело разгадывать мистические загадки! Я не хочу связываться с призраком! И не зови меня больше!
Вовка спустился на свой этаж. Злость стала проходить, уступал место угрызениям совести. Зачем он
