Куклаваня закончил сказку и посмотрел на зайчиков, надеясь, что они уже спят. Но Синеус и Трувор только тихо-тихо дрожали в своих кроватках-варежках.
— Расскажи нам лучше про Золушку, — попросили они.
— Ну хорошо. Напомните мне, про что там.
— Жила-была Золушка. Мачеха и две её дочери заставляли Золушку много работать и не разрешали ходить на бал во дворец. Во дворце жил принц… подсказали зайцы.
— А Золушке, стало быть, хотелось замуж, как нашей Дусе, — перебил пупс. Всегда одно и то же. Ну так слушайте продолжение. Золушке надоело, что её держат за дуру и мешают развлекаться. Она хвать хрустальной туфлей мачеху по лбу! Туфля, понятное дело, вдребезги. А потом Золушка заперла сестриц в подвале, а сама побежала на бал. Там она быстренько окрутила принца и обтяпала свое дельце.
— Какое дельце? — удивились зайцы.
— Ясно какое. С принцем. Тот ещё была фрукт эта ваша Золушка.
Куклаваня зевнул и посмотрел на Синеуса и Трувора в надежде, что их тоже клонит ко сну. Но не тут- то было. Зайцы тихонько хныкали в своих постельках, но засыпать не собирались.
— Оля нам не так рассказывала! А-а!
Пупс пришел в крайнее раздражение и запрыгал на месте:
— Ну что вам ещё надо? Хотите, я расскажу про вампиров или про Синюю Бороду?
— Оля нам про них не рассказывала! А-а!
— Надоели вы мне со своими сказками! Последний раз спрашиваю: будете спать или нет? Даю вам три минуты! Если не заснёте — позову Фреддика с пилой! И он вас распилит на кусочки! — пригрозил Куклаваня.
Можете представить себе, что тут началось. Такого громкого визга пупс ещё никогда не слышал. Обычно Синеус и Трувор только чуть-чуть похныкивали, а тут разразилась целая буря! Куклаваня едва не оглох. Он заметался по комнате, не зная, что предпринять. На его счастье, кошка Дуся, разбуженная громким плачем, пришла и успокоила зайцев как смогла. При этом Дуся высказала Куклаване всё, что думала о нём и даже то, чего не думала. Оказалось, что в целом кошка была о пупсе не очень высокого мнения.
Куклаваня обхватил голову руками:
— Ты мне всю душу вымяучила, противная Дуська! Нет уж, в другой раз сами рассказывайте сказки! Дудки! В печёнках у меня уже сидят эти ваши Золушки!
Кошка Дуся влюбилась
Кошка Дуся обычно бывала в хорошем настроении, а приступы дурного выдавались у неё крайне редко. Днём Дуся спала, но ближе к вечеру, хорошенько покушав, играла с Машей в разные игры: прыгала к ней на руки, ласкалась, тёрлась о ноги, возилась с бумажкой на верёвочке. Только двух игр Дуся терпеть не могла: она не любила, когда её дергают за хвост или запрягают в тележку. В этих случаях Дуся вся взъерошивалась и начинала шипеть, а однажды даже поцарапала одного противного мальчика Петю, который попытался засосать Дусю пылесосом.
Однажды утром кукла Оля пришла навестить кошку и застала её в странном настроении. Дуся каталась по полу и истошно орала каким-то особым хриплым мявом.
— Что с тобой? — участливо спросила Оля. — Ты ушиблась? У тебя болит голова? Ты подвернула лапку?
Дуся приподняла голову и посмотрела на Олю мутным взглядом:
— А, это ты, — сказала она уныло. — Хорошо, что ты пришла, хотя, в сущности, могла бы и не приходить.
— Почему? — удивилась Оля. — Ты же сама приглашала меня вчера. Ты была такая весёлая. Что случилось? Ты простудилась? Я же предупреждала, что нельзя лежать на сквозняке.
— Как бы не так, — вздохнула Дуся. — Какое там простудилась… Ты умеешь хранить секреты?
— Умею. Я умею шить, стирать, готовить обед и секреты хранить, наверное, умею. Во всяком случае свои.
— Понятно, — печально промурлыкала кошка. — Ну да я тебе все равно расскажу… Я влюбилась.
— Да что ты! — обрадовалась Оля. — В кого же?
— В одного кота, — сказала Дуся. — Ты его не знаешь.
— А кто он, этот кот?
— Полное ничтожество. Ну да не в этом дело. Я его люблю.
— Ничего не понимаю, — затрясла кудряшками кукла Оля. — У меня в голове полная неразбериха.
— Неудивительно, — фыркнула Дуся. — У тебя же там ничего нет. Одни дырочки для волос.
Но кукла Оля не обиделась. Слишком любопытно было узнать подробности Дусиной любви. Зачем и почему нужны были ей эти подробности, она и сама не знала, но они были почему-то очень важны для полуторагодовалой куклы с голубыми, как у всех кукол, глазами.
— А где ты встретила этого кота? — спросила Оля. — Ты же всё время дома.
Дуся перевернулась на живот, положила голову на передние лапки и тяжело-тяжело вздохнула:
— Я его в окно увидела. Он на соседней крыше пел серенады.
— Чего пел?
— Серенады. Песни такие.
— И хорошо пел?
— Хуже некуда, — призналась Дуся. — Совсем скверно.
— И ты влюбилась? — Кукле Оле становилось все интереснее и инте-реснее.
— Ага. Надо же в кого-нибудь влюбиться. Весна ведь, — уныло заметила кошка.
— И какой он? Красивый?
— Какое там. Самый обыкновенный беспородный кот. Небось, живёт на помойке и питается рыбьими хвостами, — Дуся поморщилась.
— А что ты в нём нашла?
— Ничего я в нём не находила. Я в него влюбилась! Ты, кукла, совсем глупая!
Дуся встала и в беспокойстве стала ходить по комнате. Она всё обнюхивала, вскакивала на стулья и столы, принималась кататься по полу и драть когтями диван.
— Ты чего? — спросила Оля. — Чего ты маешься? Неужели нельзя любить тихо? Свернись себе клубочком у батарейки и люби.
— Я страдаю. Разве ты не понимаешь, что я страдаю? Я себе просто места не нахожу.
— А в кого-нибудь другого нельзя влюбиться? Почему в него? Потому что он пел серенады?
— Ты не понимаешь, — замотала головой кошка. — Он здесь вообще ни при чём. Если бы его даже не было на крыше или если бы он не пел серенады, я бы всё равно влюбилась. Это всё весна, понимаешь?
— Смутно. — Оля поправила бант. — Это, выходит, что я должна влюбиться в Куклаваню только потому, что сейчас весна?
— Ты-то тут причём? — Дуся хлестнула хвостом. — Ты ещё маленькая. А твой Куклаваня просто недозрелый пупс. Любовь — она только у взрослых. Просто иногда очень хочется влюбиться и влюбляешься, а так что? Пустяки!
Тут мордочка кошки опять стала отрешенной, и Дуся принялась с истошным мявом кататься по полу.
— Самое смешное, — проговорила кошка, переставая кататься. — Самое смешное, что всё это пройдёт. Точно знаю, что пройдёт. Дня через три. У меня такое уже бывало не раз.
Кукла Оля внимательно выслушала Дусю, подумала немного, разгладила передничек. На её спокойном обычно лице вдруг появилось мечтательное и вместе с тем нерешительное выражение.
— Знаешь что… Только ты не смейся… — выпалила вдруг Оля. — Но можно… можно я тоже в него
