— Я не это имел в виду. У Вселенной нет начала.
— Она существует вечно?
— Есть третий вариант, который является совокупностью двух других. Истина, как всегда, посередине. Приведу пример: тогда, в гостях у аборигенов, ты сказала, что существует третий вариант. Ты сказала, что вы на Земле и нет.
— Цикличность?
— В некотором роде, да. Смотря как посмотреть…
— Похоже, ты любишь загадки, Фэви, — произнесла Кэтрин.
— В любом случае всё развивается в соответствии с заданным планом. Каждое действие уже предрешено, нравится тебе это или нет.
— Кем?
— Можешь назвать это Судьбой.
— Мне не нравятся идеи, в которых отсутствует свобода выбора.
— Я знаю. Позже ты сама всё поймёшь. Свобода лишь иллюзия, не более того. Будущее так же легко читается, как и книга… если ты, конечно, умеешь читать, — добавил он и улыбнулся.
— Что ты там говорил про Эндрю и Алекса? — решила прервать этот спор Кэтрин.
— С вероятностью девяносто восемь процентов они захотят поговорить с тобой, но так как, подходя, услышат твой голос, а они знают, что никого постороннего здесь нет, то спросят об этом. Вероятность того, что прозвучит именно эта фраза, — девяносто пять процентов. Посчитай вероятность.
— Девяносто три процента.
— Девяносто три и одна десятая процента, — поправил он.
— И о чём же они говорят? Может, ты знаешь подробности?
— Обсуждают тебя-меня. Твою-мою проблему. Говорят, что ты-я очень изменилась.
— Твоё всеведение может только поражать, но чему оно служит, Фэви? Зачем тебе это нужно? Зачем ты подстраивал нам «случайности»?
— Я изучал ваше поведение.
— Что?! — взорвалась Кейт, но Фэви повторил:
— Я изучал ваше поведение. Я приходил к тебе и изучал твою реакцию. Ты же сама назвала меня Экспериментатором.
— Ради своего Эксперимента ты представился конюхом? Но это же смешно!..
— Успокойся, — мягко поправил он. — Ты слишком возбуждена.
Кэтрин поймала себя на мысли, что Фэви говорит правду. Действительно, злостью тут не поможешь, как бы она не ненавидела его. Действительно, следовало бы сдерживать эмоции. В любой момент Фэви может надоесть разговор, и тогда он уйдёт, а вопросов накопилось много…
«Интересно, почему он вообще до сих пор тут? Он ещё чего-то хочет».
— Но зачем, если ты можешь читать мысли?
— Снова приведу наглядный пример: у тебя есть радио, но чтобы слушать его, ты должна его настроить.
— Все эти люди твои марионетки?
— Отнюдь, но иногда я им помогаю… а иногда они мне, — ответил Фэви и стрельнул глазами на неё. — Мы — взаимовыгодный симбиоз.
— А зачем было разделять нас в самом начале?
— Сначала я хотел проникнуть внутрь тебя сразу, но потом передумал.
— И чтобы проникнуть ты хотел использовать того зверя?
— Да, его атака заставила бы высвободить большую энергию из тебя. В этом случае мне было бы легче.
— И поэтому позже ты использовал арену… — догадалась Кейт.
— Верно, но после я подумал, что это подождёт, и навёл на тебя аборигена.
— И он об этом, конечно, не догадывался?
— Конечно, нет. Для него это было чистой случайностью. Он был так счастлив. Странное это состояние, — сказал Фэви. — Я свёл аборигенов и посмотрел за твоей реакцией.
— Свёл два племени? Ты чуть не убил его. Если бы он погиб, ты бы списал на необходимую жертву Эксперимента?
— Да, но признаться, я не ожидал от тебя такой реакции.
— И что же ты решил? — Кэтрин действительно был интересен вывод.
— Я отметил, что ты предпочла более слабого. Тогда я задумался: «Почему?» Это нелогично. Математически неверно.
— Не уверена, что ты до конца это понял.
— Да, я тогда не понял твоего решения, признаю. Ты действовала нелогично.
— И через него ты задавал свои вопросы?
— Да, но он и сам хотел это знать, поэтому моя роль оказалась минимальной. Я стал слушателем. Остальные люди из вашей группы оказались довольно расторопными, поэтому мне пришлось строить ловушку. Рабовладельцы — люди более сильные и влиятельные. Я посчитал, что они смогут удержать вас порознь, пока я провожу свой эксперимент.
— И что же ты решил, наблюдая за мной? — спросила Кэтрин и добавила. — Знаешь, неприятно чувствовать себя мелкой букашкой, которую разглядывают через микроскоп.
— Неважно, что я решил. Может, тебе удастся что-нибудь узнать. Вся информация у тебя в голове, но тебе придётся потрудиться, чтобы добраться до неё, — лукаво улыбнулся Фэви.
— Это тоже часть твоего Эксперимента? — спросила Кэтрин.
— Можешь считать, что да.
— Ты бездушное чудовище! — с омерзением произнесла она. — Тебе вообще известно такое понятие как мораль?
— Я действую по законам Природы, — невозмутимо ответил Фэви. — Она не знает, что такое мораль. Всё это лишь отзвуки вашей культуры. Мораль, как ты видишь, меняется. Тысячи лет назад добродушие считалось недостойным. Слабых младенцев сбрасывали в пропасть, и это считалось нормальным.
— Это ужасно.
— Относительно для вас, но не здесь или тогда! Заметь, что в этом мире люди считают рабство нормой. Выживает сильнейший. В этом смысл законов природы. Естественный отбор.
— Мы пытаемся быть выше этого. Мы видим в каждом человеке личность, способную творить и…
— Да, гуманизм, — прервал Фэви. — Я знаю. И этот ваш гуманизм привёл к демографическому взрыву. Планета перенаселена, а сколько из этих людей здоровы? Вы уже сейчас вырождаетесь. Пытаясь спорить с природой, вы роете себе яму, из которой не сможете выбраться. Таковы законы природы. А я её Хранитель, я-то уж знаю.
Слова, сказанные Фэви, оказались страшными, но девушка надеялась, что он ошибается. Всё естество бунтовало против такого прогноза. «Может быть, мы все, действительно, наивны и идём в пропасть, но мы не можем поступать иначе».
— Только что ты называл себя по-другому, — произнесла Кэтрин.
— Всё едино. В моих словах нет ошибки. В вашем словаре нет таких слов, чтобы объяснить моё предназначение.
— И в чём же оно?
— В том же, что и твоё, что и каждого животного, человека… Всё в тебе, ищи ответ, если хочешь. Это твоё право. Я и так много сказал. Вы придумываете мораль, культуру, но всё это ложь. Всё временное — ложь, а ваша культура меняется, и даже в одно время на разных континентах существует разные критерии.
— Но существует ценность жизни!
— Спроси это у хищника, который выслеживает добычу.
— Но это же ужасно… — прошептала Кэтрин. Она не находила доводов, чтобы возразить, но чувствовала, что он не прав! Или, может быть, Фэви всё-таки прав?
